Любовь, или Пускай смеются дети

– Ниночка, – Зойка уткнулась лицом в теткины колени, обхватила их руками, – я теперь буду кушать, обещаю. Вот вернемся в Зареченск, я сразу целого поросенка съем, договорились? Мне собираться, да? Я мигом, хорошо? Инга Константиновна, там мой мишка из больницы очень Саше Звонцевой нравится, так я ей оставлю, хорошо? Ниночка, мне и собираться не надо. Можем уже идти. До свидания, Инга Константиновна. Меня, наверное, бабушка с дедушкой заждались. Они ведь старенькие, им ехать тяжело. Тем более бабушка болеет. Вот они тебя и прислали, Ниночка, правда?

– Зой, – Нина отвела глаза, – я тебе тут чемоданы привезла.

– Какие чемоданы? Зачем? – Зойка почти хохотала в голос. Она была счастлива. Она уезжает. Она спешит домой к родным, она приплясывает от нетерпения.

– С тряпьем твоим. Платья вот, брюки, бельишко. В общем, все, что нашла в доме, то и сложила.

– Хорошо. Не голой же мне в Зареченске ходить, а новое вам, наверное, накладно покупать. Нин, я все понимаю. Я буду старое носить, пока до дыр не протрется. Я аккуратно буду, только бы расти помедленнее. Ну, поехали уже, поехали.

– Зой, – Нина затеребила край своей юбки, – мы не поедем никуда.

– Почему? – Улыбка все еще сияла на Зойкином лице. – Там же хозяйство, дедушка.

– Зой, дедушка как про маму твою узнал, так и помер. У поросят стоял, там и свалился прямо в очистки картофельные. А бабку нашу парализовало. Сидела она в твоей палате, сидела, надеялась, надеялась. А ты уперлась бараном и молчишь, вот и довела старушку до инсульта.

– Да что вы такое говорите?! – Инга Константиновна подскочила к Нине. Ее всегда спокойное лицо пылало от гнева, ноздри раздувались совсем как у любимой дедушкиной кобылы Красули.

– Нин! – Зойка в каком-то ступоре не обратила внимания на обвинения тетки. – А Красуля где?

– Какая еще красуля?

– Лошадь.

– Я почем знаю, какая из них красуля, какая нет. По мне так они все на одну морду. Продала я хозяйство и дом. На кой мне все это. Я тоже хочу в городе пошиковать.

– Значит, мы тут остаемся? – Зойка снова улыбнулась. Не так широко, как минуты назад, но все так же радостно. – Ну и хорошо. Я уже тут привыкла. С тобой и с бабушкой вообще легко будет.

– Зой, ты остаешься тут, то есть в детдоме. Так будет гораздо лучше для всех.

Зойка затряслась. Плечи заходили ходуном, колени задрожали, из глаз хлынули потоки слез.

– Ниночка, для меня нет! Я не хочу здесь! Я домой хочу! Я с тобой хочу! Я к бабушке хочу!

– Зоя, бабушка в больнице. А когда немного оправится, если оправится, поедет в специальный пансионат для таких, как она, и будет там жить.

– Почему там? Почему не с тобой?

– Она лежит все время, а мне работать надо.

– Так и работай себе, а я за бабушкой стану ухаживать.

Нина запрокинула голову и громко захохотала:

– Ой, не могу! За бабушкой ухаживать она будет! Кто ж тебе даст-то?

– Ниночка, ты только забери меня, а мы уж справимся как-нибудь.

Нина ухмыльнулась. На мгновение в ее озорном, каком-то бесовском взгляде мелькнуло нечто похожее на жалость, но это была всего лишь секунда. В следующую тетя уже качала головой и отвечала:

– Не могу, Зоинька, не могу.

– Ниночка, но я прошу тебя!

– Зой, хватит верещать! Сказано тебе, не могу!

– Зоя! – Инга Константиновна положила свою руку на плечо девочке и сжала его с сочувствием. – Нина сейчас не может, но если у нее поменяются обстоятельства, то она сразу тебя заберет, правда, Нина? – спросила с нажимом заведующая.

– Ну это само собой, – тетка беспечно пожала плечами, – коли поменяются, так я прямиком разбегусь и заберу племяшку.

– Вот и договорились, – с металлом в голосе произнесла Инга Константиновна. – А сейчас, Зоинька, твоей тете пора идти.

– Ниночка, – Зоя рванулась и вцепилась в красивые теткины ноги.

– Что ты, дуреха, чулки порвешь!

– Не бросай меня, ладно? Ты только приходи, обещаешь?

– Да приду, приду, пусти, окаянная!

Нина пришла потом один раз, принесла Зойке пряник и сообщение о смерти бабушки. Посидела минут пять, покачала своими красивыми ногами, посверкала белозубой улыбкой и была такова. Зойка потом еще долго рассказывала, что скоро придет ее тетка и заберет к себе жить, пока одна не слишком сердобольная нянечка не осадила ее:

– Не придет твоя тетка. Сдалась ты ей, проститутке! Она хату заимела приличную клиентов водить – и рада. Еще и без квартиры тебя, девка, оставит, помяни мое слово.

– Саш, а кто такая проститутка? – шепотом спросила Зойка подружку ночью в спальне.

– Не знаю, но мне помнится, так папка мамку называл, перед тем как стукнуть.

– Что-то плохое, наверное.

– Да уж точно не хорошее. Надо у старших спросить.

Старшие быстро разъяснили Зойке, что к чему. Девочка решила уточнить и другие неясности:

– А почему она меня без квартиры оставить может?

– Квартира родительская по документам твоя, а по закону тетка, наверное, твой опекун до восемнадцати, а значит, может какую-нибудь сделку провернуть и тебя не спросить.

– Так не положено ведь. – Реплика кого-то из старших.