Любовь инженера Изотова

Они шли по коридору мимо открытых и закрытых дверей с табличками: "Диспетчер", "Главный технолог", "Зам. директора".

- Сперва пойдем к парторгу, потом к директору, - почему-то шепотом сказал Казаков и поздоровался с человеком, который медленно шел им навстречу. Не шел, а шествовал. Его загорелое, как у всех здесь, коричневое лицо было хмурым, губы сжаты, чуть обвислые щеки подрагивали на ходу. Хмурый человек кивнул, а когда он удалился на достаточное расстояние, Казаков сказал: "Директор".

Одет был директор в какое-то уродливое холщовое одеяние, которое особенно странно выглядело по сравнению со щеголеватой одеждой сотрудников заводоуправления.

- Видал? - шепотом спросил Казаков. - Во мужик! Все вопросы решает с ходу.

Алексей недоверчиво усмехнулся и заметил:

- Все вопросы с ходу решать необязательно.

- Для директора? Обязательно!

Алексей пожал плечами.

Лидия Сергеевна скрылась в двери с надписью "Диспетчер". Алексей с Казаковым вошли в приемную.

Приемная была - просторная, солнечная, застланная широкими ковровыми дорожками. На кожаном диване, развалясь, сидели начальниковы шоферы в голубых шелковых теннисках, обсуждали жилищные вопросы. Молоденькая секретарша поднимала трубки телефонов, что-то диктовала, что-то записывала. Уборщица поливала цветы на окне, студенты-практиканты толпились у стола секретарши, сиротливо протягивали ей бумажки с печатями.

Казаков огляделся и, переваливаясь, медвежьей походкой подошел к столу секретарши, всем телом навалился на телефон, схватил телефонную трубку, вызвал какой-то номер и заорал.

- Смотреть нечего, получать надо! - гудел он, перекрывая рассуждения шоферов, мольбы студентов и генеральские распоряжения нарядной секретарши. - Сколько? Сколько? Я знаю, как ты руководишь. Что это мы все разговариваем? Я разговариваю, ты разговариваешь, а кто будет машиной заниматься? Бытовщица, что ли, тетя Маша твоя?

Казаков хлопнул трубку на рычаг. Секретарша сердито отодвинула телефон, но ничего не сказала.

- Вы к кому, товарищ? - спросила Алексея секретарша.

- Отметь пока командировку, Леша, - посоветовал Казаков. - Напиши ему пропуск, Ирочка, главный инженер подпишет. Пока на месяц, а там видно будет.

Секретарша кивнула. Ее хорошенькое лицо было бесстрастно, как фотография, мелкие, круто завитые кудерьки дрожали и покачивались. Практиканты все еще стояли у стола молча и смиренно, опустив свои бумажки.

- Что у вас? - обратился к ним Казаков.

- Да я сейчас им все сделаю, товарищ Казаков, - пропищала секретарша.

- То-то, - буркнул Казаков, - а то держишь людей.

Шоферы пересмеивались. Они были в сложных отношениях с секретаршей.

- Слушай, Леша, зайдем на минутку ко мне, а потом займешься своими делами. Тебе пока пропуск сделают, оставь свой паспорт. А-а! - свирепо загудел Казаков, увидев вошедшего молодого долговязого человека в ковбойке. - А-а, попался, идем-ка со мной.

Молодой человек в ковбойке подался назад, к дверям, намереваясь улизнуть, но Казаков крепко схватил его за плечо и потащил за собой. Шоферы на диване захохотали, они знали, в чем дело. Они все знали.

В кабинетике Казакова, маленькой комнатке, где помещался стол, шкаф и два-три стула, так же ясно светило солнце и ветер доносил сложные химические запахи. Алексей наклонил голову, потянул носом, - пахло мятой и миндалем.

- Петр Петрович, я могу идти? - спросил молодой человек в ковбойке, делая скучное, дурацкое лицо и кося глазами на дверь.

- Не-ет, дорогой, ты садись, - ответил Казаков, - ты садись, кури.

- Не курю и не курил никогда. Мне идти надо.

- Говори начистоту, они тебя купили?

- Не покупал меня никто. Чего меня покупать? - ныл парень, пытаясь скрыть улыбку и отворачивая хитрые белесые глаза.

- Врешь! Я тебя покупал! - загремел Казаков.

Нетрудно было догадаться, что разговор касается спортивных дел. Этот белоглазый - какой-нибудь вратарь, а Казаков - старый футбольный болельщик, честь завода и так далее.

Казаков сердился:

- Им, значит, чемпионов будут подавать на тарелочке, а мы будем спокойно смотреть. А ты хорош... тебя завод вырастил, выучил, а ты заводом не дорожишь. Готов бежать. Чем они тебя соблазнили?

- Честное слово, Петр Петрович, ничем. Мне до ихнего завода ближе, почти пешком можно дойтить, а сюда пока доедешь по нашей дорожке, семь потов сольет. Условия не созданы.

- Эх ты, "дойтить"! Учили тебя!

- Я вообще правильно говорю, а сейчас от волнения и вашей несправедливости...

- Что ж, прикажешь тебе машину дать? Персональную? "Условия не созданы"! Слушать стыдно!

- Я могу остаться.

- Мы тебя не держим. Мы нового центра нападения создадим, а тебе будет стыдно против своего завода играть. У нас вон Бирюков, какой центр нападения растет, дай бог каждому. И работник образцовый. Не пропадем. Будь здоров. А ты не спортсмен, ты торгаш. Подумаешь, умеет по мячу бить!

- Петр Петрович, - взмолился футболист, - я останусь, не ругайте меня так. Только мне квартира другая нужна, у меня прибавление семейства ожидается скоро.

- Квартиры не я даю, цех распределяет. Тебе уже давали.

- Знаю, дали, - согласился парень. - Комната-десятиметровка.