Любовь к несовершенству

Когда у меня возникает потребность
Вмешаться в чьи-то дела,
Я задаю себе вопрос:
«Сконцентрирован ли я на той задаче,
Которая стоит передо мной?»
Когда моя практика медитации успешна,
Я слишком занят тем, что творится у меня внутри,
И меня не занимают дела других.
Но когда я не могу сосредоточиться
На своей практике,
Мой ум начинает блуждать,
Подмечая чужие недостатки.
И вскоре я вижу, что это мои недостатки,
Отраженные мне же.
Никто не просил меня направлять туда
Свое внимание.
В подобные моменты
Я вспоминаю о своем первоначальном намерении –
Быть монахом,
И возвращаюсь к практике.

Глава 4. Отношения

Человеческие взаимоотношения во время ретрита

В отличие от августа, когда начался осенний ретрит с практикой медитации, в сентябре в монастыре Бонгам в утренние и вечерние часы было довольно прохладно. Во время ретрита в монастыре проживала сотня монахов – чуть больше, чем в обычное время, – и все они медитировали по много часов подряд, сидя на подушках. В три часа утра мы вставали, умывались и шли в зал Будды на утреннюю службу. По пути туда меня часто приветствовал свет звезд, струившийся с ясного ночного неба. Свежий горный воздух и шум быстрого потока воды близ монастыря помогают монахам оставаться в настоящем моменте.

Во время этого ретрита я должен был расставлять на столе блюда, которые готовятся на кухне для монастырской трапезы. Так как я был самым старшим из семи монахов в команде, занимавшейся этим, меня попросили возглавить ее. Остальные монахи были добросовестны и усердны, и мы отлично справлялись со своими обязанностями, в атмосфере полной гармонии.

Но однажды, когда мы готовились к обеду, меня внезапно позвал старший монах и попросил пойти подмести лестницу, которая вела из кухни во двор. Услышав его распоряжение, я задался вопросом, почему он адресовал это поручение именно нашей команде, которая накрывала на стол. Мы и без того были заняты своей работой; давать нам дополнительное задание было весьма неосмотрительно со стороны пожилого монаха. И, разумеется, он должен был знать, что людям не нравится, когда их заставляют убираться за пределами порученной им территории. Если грязь на лестнице так сильно его беспокоила, зачем было поручать уборку другому? Он мог подмести сам!

Покончив со всеми приготовлениями к обеду, я пошел подметать лестницу, не переставая думать о том, что тот, кто скидывает неприятные дела на других, вообще не должен становиться монахом. Но, закончив эту работу, я осознал, что у меня на это ушло меньше пяти минут. Столько бессмысленных переживаний из-за такой простой задачи! Я мог бы выполнить ее, не накручивая себя. Внезапно я устыдился.

Нас истощают не столько обстоятельства, в которых мы оказываемся, сколько энергия, которую мы затрачиваем на сопротивление этим обстоятельствам. Покончив с задачей, мы часто удивляемся тому, что она оказалась вовсе не такой сложной, какой мы ее себе представляли. Но, сопротивляясь, мы попадаем в бесконечный круг негативных мыслей и, как следствие, чувствуем себя измученными и издерганными.

Разумеется, если кто-то беспрестанно злоупотребляет вашим добродушием, вам стоит сказать о своих чувствах. Но если вы столкнулись с ситуацией, на которую едва ли можете повлиять, то лучше остановите внутренний монолог, иначе это не вызовет ничего, кроме раздражения и обиды. Прославленный мастер дзен Сон Чхоль (1912–1993) учил нас обретать внутренний покой, не подпитывая негативные мысли и принимая обстоятельства. Нам не нужны лишние страдания, вызванные ненужными мыслями.

Еще одно мое осознание также было связано с монастырскими трапезами. В отличие от завтрака и обеда ужин в монастыре – неформальный прием пищи: некоторые монахи предпочитают вообще не ужинать, так как от этого на последующей вечерней практике их может клонить в сон. А раз за ужином формальности не соблюдаются, мы сидим за простыми столами на четырех ножках, расположившись по старшинству. И вот так каждый вечер мне приходилось сидеть напротив одного и того же монаха. К сожалению, он был не слишком дружелюбен и всегда сидел с безучастным видом. Вначале я пытался его разговорить, отпуская комментарии и задавая вопросы, чтобы как-то наладить диалог. Но он отвечал на мои вопросы односложно и, казалось, был раздражен тем, что я к нему обращаюсь.