Любовь к трем цукербринам

выполняет приказы раздающихся в его голове

голосов, а что за ними стоит, он не знает, ибо

мал и слаб. Кто он по сравнению со сгибающи-

ми его ум силами? Как он может противостоять

им, если он сам — всего лишь их игра?

И свет соглашался. Свет все знал. Свет не

упрекал его ни в чем. Но Кеша чувствовал, что

происходит, в сущности, самое страшное из

возможного.

Увы, среди ромашек, роз и лилий, на кото-

рые падал тройной луч, он не был самым краси-

вым цветком. Он не радовал этот свет так, как

другие, по-настоящему прекрасные растения.

Он казался свету подорожником или лопухом...

И это было невыносимо. Но свет любил его все

равно.

Кеша провалился куда-то, где не было ни

пространства, ни времени, а только счастье...

Потом он почувствовал на щеках слезы — и

вспомнил, что у него есть физическое тело.

Заходящее солнце, казалось, зажгло при-

прятанные за горизонтом покрышки — и огонь

охватил полмира. Кеша помнил, чем кончилась

встреча. Свет, как всегда, обещал утешительное

и сладостное: что примет в себя его душу, когда

придет срок, и станет последним, увиденным

Кешей в жизни... Но это будет не скоро, а до тех

пор свет еще вернется — и Кеша снова пережи-

вет то же самое. Изливающуюся на него лю-

бовь, которой он не достоин. Сострадание к

себе, от которого невозможно не расплакаться.

И еще — отчаяние и агонию, сладкие на-

столько, что душа бесстыдно тянется к этой

неге, не стесняясь показать ослепительному

всепрощающему свету весь свой мрак...

Потом все кончилось.

Несколько долгих секунд Кешин разум мол-

чал, словно выжженный прямым попаданием.

В нем осталась единственная мысль, прилип-

шая к илистому дну души и не успевшая улететь

вместе с принесшим ее светом: «жизнь — это

бесценный дар...»

Ну да, подумал Кеша с неожиданной холод-

ной трезвостью. Дар. Вот только — кому и от

кого? Ведь я, живущий, не существую отдельно

от дара. Я сам и есть жизнь. Как говорит Ксю

Баба, человек не объект и не субъект, а процесс.

Значит, дар — я сам. Это меня подарили кому-

то, как котенка или борзого щенка. Причем и

тот, кто подарил, и тот, кому подарили, предпо-

читают оставаться невидимыми. Какие широ-

кие натуры населяют космос...

Но злобная мысль, затмив на миг его душу,

тут же растворилась в красных и желтых огнях

закатного русского неба. Пережитое счастье

было слишком сильным — его раскаленный от-

печаток просвечивал и прожигал любой смыс-

ловой мусор, которым пытался защитить себя

перепуганный ум.

Цукербрины уже ушли. Кеша долго глядел

им вслед — в ту точку, где только что растаяли

их огни. А потом он снова начал воспринимать

всю остальную реальность.

В ней успели произойти довольно неприят-

ные перемены.

В поле догорала его «Пантера». На багровой

полосе заката чернел грозный силуэт врага

(«ИС-10», опознал Кеша). Вражеская машина

уже разворачивалась — и, показав напоследок

профиль башни с длинной хищной пушкой

(Кеша с отвращением вспомнил про Гузку), ис-

чезла за склоном холма. Кеша даже не расстро-

ился — против «ИСа» шансов все равно не было.

Его присутствие в башне «Пантеры» не измени-

ло бы ничего.

Когда он вернулся в бокс, оказалось, что по-

чинить «Пантеру» нельзя. Нулевой баланс шэ-

ринг пойнте.

Жизнь понемногу становится все жестче,

вздохнул Кеша. Раньше одной рабочей смены

хватало на целую неделю. А сейчас приходится

выходить на работу каждые пять дней. Или даже

четыре. Инфляция, как говорит Анонимус, есть

способ заставить время течь быстрее, вынудив

нас работать чаще. Вот только на самой работе

время почему-то течет все медленнее и медлен-

нее. Выходит, мы теперь работаем не просто

чаще, но и дольше. Но про это пандиты помал-

кивают...

Короче, завтра на работу.

РАБОТА

Как известно, не волк в том смысле, что не

убежит в лес. Но вполне себе волк в том смысле,

что кусает. Причем неизвестно, когда силь-

нее — когда ходишь или когда нет...

Как всегда перед рабочей сменой, настрое-

ние у Кеши было хуже некуда.

Сестричка словно чувствовала, что его лучше

не злить — она вела себя тихо и приветливо.

Даже улыбнулась пару раз, а такое бывало редко.

Кеша, разумеется, не спросил ее о том, что

она делала на площади Несогласия. Так глупо

подставиться мог бы только совсем неопытный

конспиратор. Скорей всего, ее появление было

сном во сне, промежутком REM внутри фазы

LUCID, когда осознанный коллективный сон

стал на несколько секунд неосознанным лич-

ным. Неврастения, у кого ее нет. Можно было

не опасаться заговора спецслужб. Против него

вряд ли устроили бы заговор — просто прихлоп-

нули бы терминальным электроразрядом через

фейстоп... Хотя, с другой стороны, говорят ведь

в народе, что даже у параноиков есть враги,

причем эти враги — нередко шизофреники.

Кеша решил обновить сестричке оператив-

ный буфер, чтобы с нее сдуло все недавние

куки. Это было просто — следовало заставить ее

выполнить какую-нибудь работенку по фейсто-

пу. Что-нибудь из прямых функций. Кстати,

полезно и для метадаты.

По счастью, в этот раз не надо было ничего

изобретать.

Перед выходом на работу Кеша каждый раз

нуждался как бы в смазке внутренних шестере-

нок, в коротком духовном напутствии, позво-

лявшем перенести надвигающийся ужас. Пре-

жде с этим справлялась Ксю Баба — но в