Любовь как сладкий полусон

Отсутствие соперника вдохновило Эдуарда. И навело на размышления, мало-помалу приобретавшие конкретику. Впрочем, поспешных шагов к настоящему знакомству, которое выходило бы за рамки формального общения в режиме «привет-привет», принятого между сокурсниками, он не предпринимал.

Подобие сближения между ними состоялось случайно, во втором семестре, когда Эдуард как обычно «провожал» студентку, находясь на приличном удалении от неё. В тот раз Шутова уехала по каким-то причинам в Ильск, и потому Кораблёва возвращалась домой одна. По-видимому, «конвоир» на каком-то этапе утратил бдительность и попал в поле зрения своей пассии. Та внезапно остановилась за углом сплошного забора из бетонных плит, огораживавших университетский ботанический сад, и обожатель едва не сбил её с ног.

– Хорин, – весьма неприветливо проговорила Стелла, – вы почему постоянно преследуете нас с Шутовой?

«Оп-ля! – подумал тот. – Да она знает мою фамилию!» И данное обстоятельство до того ободрило его, что он преодолел замешательство и честно признался:

– Уже вечер. Боюсь, что кто-нибудь к…вам начнёт приставать или ещё что…

– Спасибо, – с ледяной вежливостью поблагодарила его сокурсница. – Я способна сама постоять за себя. И не надо меня опекать.

Как ни странно, тот мини-инцидент избавил Эдуарда от трусливости. Должно быть потому, что его роль «воздыхателя-тихушника» оказалась раскрытой. И он, уже не таясь от неразлучных подружек, хромал за ними по пятам. Кораблёва делала вид, что не замечает его, а более свойская по студенческим меркам Шутова заговорщицки посмеивалась над «тенью Стеллы».

Чтобы Кораблёва по-настоящему заметила его и не оттолкнула, Эдуард совершал исключительно выверенные поступки. Однажды их сокурсниц обокрали в студенческом общежитии. Стелла организовала сбор средств пострадавшим. И тут Хорин не только внёс свою лепту, но и купил девчонкам в комнату мини-холодильник, набив его продуктами. Несколько позднее он профинансировал лечение студента Былёва, не располагавшего нужными деньгами, равно как и прочий «студиоз».

И наконец, Эдуард, изучив пристрастия Стеллы, совершил тонко рассчитанный ход: он пригласил её и Шутову на вечер поэзии. В областной филармонии выступал сам Евгений Евтушенко, следовавший из Москвы в родную Сибирь, на станцию Зима, через Среднегорск. Билеты распространялись среди узкого круга приглашённых и YIP-персон. Однако, что-что, а каналы влияния у Хорина имелись. И «выбить» три билета для него не

составляло проблемы.

– …Пя-пятый ряд, де-десятое, а-адиннадцатое, двенадцатое места, – чуть заикаясь от волнения, предъявил Хорин билеты студенткам. – Са-самый центр зала.

– Стелл! – выразительно посмотрела Марина на подружку. – Ты же сама сетовала, что туда не пробиться…

И Кораблёва не устояла. Она сдержанно приняла приглашение.

Ледоход начинается с подъёма воды у берегов и с крушения малых льдин от общего массива. И тот судьбоносный день смягчил общее отношение Стеллы к малознакомому сокурснику. А уж дальнейший «бурный паводок» Эдуард обеспечил: он доставал девушкам билеты на премьеры в оперный и драматический театр, водил их на концерты подлинных мастеров культуры, приглашал на художественные выставки.

Добиваясь расположения дамы сердца и «оттаивания льдинки», Хорин ни на секунду не расслаблялся, не позволял себе фамильярности и амикошонства. И даже не помышлял о фривольности или флирте, подарках и подношениях, до которых падки отдельные женщины. Последовательно и прилежно он пытался стать для Кораблёвой сначала товарищем, а затем – другом. И под его осторожными и продуманными подступами недотрога потихоньку поддавалась, поддавалась, поддавалась…

Вся нечеловеческая натуга Эдуарда пошла прахом и лопнула одним махом той злополучной осенью, когда третьекурсница Стелла Кораблёва прочитала заметку в одной из среднегорских газет. В сентябре началась предвыборная кампания по выборам в местные органы власти. Естественно, кандидаты «валили» конкурентов. Средства массовой информации захлестнула волна компромата на соискателей синекур. В числе прочих газета «Среднегорские новости» опубликовала сенсационную статью, автор которой делал прозрачный экивок в адрес закрытого акционерного общества «Недра Рифея», представив его хозяина Сытнова заказчиком убийства подполковника милиции Кораблёва и его жены. А вице-президентом той фирмы, между прочим, был отец Эдуарда – Пётр Леонидович Хорин.

В тот день Стелла единственный раз по собственной инициативе отыскала сынка олигарха областного масштаба. Увидев Кораблёву, Эдуард не сразу узнал в ней всегда выдержанную и тактичную особу. Она, молча и грубо, всучила ему газету «Среднегорские новости», ткнув пальцем в обведённую фломастером и затёртую почти до дыр колонку. Неосведомлённый и застигнутый врасплох Эдуард, трижды вчитавшись в прямой и подстрочный смысл, поднял на девушку ошеломлённые глаза.

– Вы, господин Хорин, благоденствуете на крови моей мамы и моего папы! – с лицом бледнее, чем полотенце, на котором несут гроб, бросила ему обвинение Кораблёва.