Любовь как сладкий полусон

Нашла коса на камень. Сынок богатея хоть и был флегматиком, зато флегматиком дотошным – в родителя. Он оставил родной дом. Ну, как оставил: прекратил контакты с отцом, поскольку стал жить отдельно (в квартире, подаренной Петром Леонидовичем ещё до разрыва). Эдуард, неплохо разбиравшийся в компьютерах и софте, по вечерам подрабатывал сразу в нескольких фирмах. Что-что, а «соображалка» наследнику Хорина досталась практичная. И деловая хватка – тоже. Так что, на пропитание ему хватало. Да и прежние немалые накопления (папины поощрения за образцовую учёбу и примерное поведение) пришлись весьма кстати.

Со своей стороны Хорин-старший, несмотря на бесконечные попрёки, мольбы и стенания жены, виниться перед младшим вовсе не намеревался. Но установил за ним систематический негласный контроль: ради собственной и сыновней безопасности. Из поставляемой информации пуще прочего его поразила та, что сын порвал с ним из-за дочери покойного Кораблёва. Причём без надежды от неё на взаимность. Вот таким образом призрак милиционера в новой ипостаси настырно замаячил перед магнатом.

Острое любопытство принудило Петра Леонидовича исподтишка понаблюдать за Стеллой, и он не мог не одобрить выбор Эдуарда: девушка стоила состояния; она тянула на миллион баксов. Если торг и был уместен, то исключительно в сторону повышения! И где-то отец начинал младшему сочувствовать. Хотя…Хотя отнюдь не жалость заставила Хорина-старшего сменить гнев на милость.

В канун новогодних празднеств в подвале одной из обшарпанных пятиэтажек Среднегорска участковый милиционер обнаружил труп Хорина Евгения – старшего сына олигарха. Тот умер, согласно народившемуся фразеологизму, «от передозировки наркотиков». Вслед за Евгением инсульт настиг жену Петра Леонидовича – Софью Борисовну. Паралич разбил ей руку и задел ногу. Через три недели интенсивного лечения в лучшей областной клинике супругу отпустило. И конечности также «отошли». Однако магнат «сходу въехал», что это контрольное предупреждение свыше. Надлежало менять стиль бытия.

К той поре в характере у Хорина-старшего выработался универсальный «рецепт подмазки». Он не пожалел щедрого пожертвования церкви, а сверх того заказал еженедельные молитвы за здравие (младшему Эдуарду и жене) и за упокой (по безвременно усопшему Евгению).

Акуле среднегорского бизнеса тяжко дались расставание со старшим сыном и болезнь любимой жены. А уж утраты младшенького он не перенёс бы. Его он любил не только за внешнее сходство, но и за тождество ума и характера. За потенциальное продолжение хоринского дела.

Если старший отпрыск могущественного бизнесмена при жизни отличался не деловыми качествами, а кутежами и постоянными скандалами, то младший уродился таким же однолюбом и «упёртым трудоголиком», что и его «тятенька родимый». Вот почему без него Пётр Леонидович терял перспективу и смысл существования.

5

Капля камень точит. Общественное мнение в небезызвестных кругах в пользу Эдуарда Хорина менялось медленно, долго и со скрипом. Он на протяжении двух лет восстанавливал своё реноме и на практике доказывал, что добился успеха не потому, что «папенькин сынок» или «мафиозное отродье», но потому, что башковитый и умеет вкалывать. А подозрительный отец – его далёкое прошлое.

Тем более, что время шло, а Сытнова не только не посадили, но и выбрали депутатом. А что, если его оклеветали? А что, если всё это – происки завистников и неудачников?

В конце концов ближнее студенческое окружение признало: «Эдька не без заскоков, но по большому счёту – нормальный пацан». Затем его реабилитировала Марина Шутова, заново выдвинув подзабытый сталинский лозунг: «Сын за отца не отвечает». Лишь Стелла Кораблёва держала студента Хорина «на дистанции». Правда, на пятом курсе она на его заискивающее «здрасьте» стала отвечать кивком головы. Но это был тот предел, который до поры оставался непреодолимым.

В конце декабря началась студенческая практика. И верные подружки уехали в заштатную Нижнюю Замараевку. От этого Хорин было загрустил. Впрочем, скоро он прознал, что Новый год студенты академической группы, в которой учились Кораблёва и Шутова, заблаговременно условились встретить в Среднегорске. И хотя Эдуард числился в другой группе, подвернувшийся шанс он не собирался упускать.

6

Хорины «фартово» свиделись в элитной клинике, если данное место может сойти за удачное. Впрочем, некоторые понимают, что зачастую «удачное стечение обстоятельств» – не более чем хорошо организованное мероприятие. И пока Софье Борисовне делали капельную внутривенную инфузию, отец и сын потолковали «за жизнь».

– Поздороваемся? – жестом отгоняя шкафообразного секьюрити от себя подальше, предложил отпрыску глава семейства.

– …П-поздороваемся, – помедлив, подал ему руку тот.

– Присядем? – показал Хорин-старший на кресла, установленные в углу холла.

– П-присядем, – согласился Хорин-младший, размещаясь в мягкой мебели, крытой кожей.

– Мать выпишут, так ты домой заглядывай…Для неё заглядывай. Не чужие, чай, – продолжил беседу первый.

– Хорошо, – сознавая контекст семейной ситуации, кротко пообещал второй.