Любовь моя

– Один человек может прочитать выбранный тобой роман как детектив, другой как историческое произведение, третий застрянет на бытовых подробностях, – заметила Инна.

– Юмор тоже бывает всякий. Например, пронзительный, не циничный и тот, что ниже пояса, – вставила в диалог подруг свое мнение Жанна. – Для меня произведение хорошее, если в нем много выразительных средств. И, тем не менее, есть книги, о которых я имею самостоятельное мнение, а есть такие, о которых я хотела бы сначала послушать критиков.

– А как тебе Донцова с ее миллионными тиражами? Очень обогатила судьбами великих людей на фоне эпохи? Оцени должным образом. Здорово она «навострилась строгать»! Мощный генератор идей, – как-то слишком развязно восхитилась Инна. – Сейчас мало настоящих писателей. Наступила эпоха потери смыслов? Может, в жизни они есть, но их нет в произведениях. У нас имеются книги, суть которых имеет выход в космос, в четвертое измерение, но они не про планету Земля.

– Гонорары Донцовой тебе как кость в горле? Замечательно плодовитая дама. Ее трудолюбие похвально. В этом тоже проявляется ее редкий талант, – ответила Жанна. С ее строго официальным тоном не сочеталось безразличие к объекту обсуждения.

– Как… крольчиха, – фыркнула Инна.

– Молодец. Обставила соперников. Видит Бог, она старается. Ее ходкий «товар» в контексте современного рынка. Доходное чтиво. У Донцовой нюх на бестселлеры. Она проявила интуитивную способность совпасть с потребностями большинства, вот и стяжает себе завидную славу, – спокойно и подробно отреагировала Жанна.

– Большинства?! – возмутилась Аня. – Самопровозглашенная наследница и преемница классиков?! Ее книжки ниже всякой критики! Совершеннейший вздор! Тешит беса примитивности. Она – чемпион страны по отточенным банальностям. Как блины печет свои романы. Видно классика ее читателей тяготит. Что им Достоевский, Толстой, Чехов! Вот они-то знали настоящую правду жизни. Помнишь, Чехов писал: «Самое трудное только начинается». «Виноваты все мы». Он призывал к личной ответственности за порядок вещей в жизни людей. Какие вопросы ставил! «Как понять себя? Как остаться достойным? Не смиряться и ценить то, что дано тебе природой». Это он и про нас, про здесь и сейчас… И потом… его знание и чутье языка, способность писать просто ясно и кратко!.. Умные книги надо читать, сложную музыку слушать, чтобы духовно развиваться. К тому же, стоит заметить, это улучшает пластичность мозга, отодвигает его угасание на годы.

– Кратко писать Чехова приучил жанр пьесы. Там не размахнешься в диалогах-размышлениях. Иначе публика сбежит со спектакля, – выдвинула Инна одну из причин возникновения особого таланта писателя.

– А мощные, страстные образы Толстого? Классика еще тем хороша, что для того, чтобы ее читать, не надо оттепелей. Она во все времена современна и необычайно значима.

– Потому что человек не торопится улучшаться? – насмешливо спросила Инна, но Аню с мысли не сбила.

– А нам Донцову подсовывают. Мне слова академика Дмитрия Лихачева о культуре вспомнились. Он говорил, что «бытовой ширпотреб у нас развился очень сильно… Сейчас полное небрежение к классике… Надо уделять больше внимание воспитанию вкуса… Я принимаю этот упрек и в свой адрес», – продолжила свое «выступление» Аня. – Лихачев – икона интеллигентности, совесть нации. Мне импонирует, что он сохранял культуру речи, чистоту языка.

– Он талант называл божественной одержимостью, – вклинила свое специфическое замечание Жанна. – А Бунин ревновал Чехова. Утверждал, что он не любит Россию, Москву, женщин и вообще всё человечество. Чехов его раздражал. Это неприятие его успеха?

– Обычное соперничество, – спокойно отреагировала Лена.

– Наверное, иногда злой, желчный характер может пожирать талант. Или наоборот?.. Я бы не смогла жить в коммуналке рядом с Достоевским, меня бесило бы его поведение в быту. А с Чеховым – пожалуйста. Он к себе был строг, развенчивал себя, – сказала Аня.

– Дискредитируешь, опошляешь Достоевского? – нарочито удивленно спросила Инна, пытаясь затеять спор на эту тему. – Некоторые, например, не могут полюбить Бунина, считают его скучным автором. А им надо просто честно признаться, что они не понимают творчество гения.

– Всегда был интерес читателей к личной жизни великих писателей. Всегда были хвалы и обвинения, гонители и гонимые. Не будем сегодня об этом, – строго остановила подругу Лена.

– Аня, у тебя неприятие характера автора доминирует над признанием его таланта, – проехалась Инна.

– Только иногда, когда он проявляется в его произведениях, – не согласилась Аня. – Если я устаю от жесткой литературы, то беру в руки Пришвина или Казакова. У них всё гармонично. Я чувствую магию их слов. Казаков такой душевный, чуткий, тонкий! Читая, я чувствую запах цветов, моя душа парит.

– Акварельный писатель, – строптиво воспротивилась ее мнению Инна.

– А тебе нужно, чтобы только маслом писали и «зеркалили» друг друга? – удивилась Аня.