Любовь моя

– Инка, заколебала! Я зареклась связываться с тобой и вот опять… Короче говоря… Прости за резкость.

– Не в том и не там ты себя задействовала, – шутовски улыбаясь, ответила Инна.

Не слова, а именно эта странная улыбка Инны опять вывела Аню из равновесия.

– Это всё что ты вынесла из понимания меня? Ворчишь для виду, от усталости и внутренней неустроенности? Мои слова не цепляют? Может, не принимая перемирия, готовишься к дальнейшему нападению? Усилишь натиск? Тебе для собственной разрядки нужна бесконечная изматывающая гонка? Не хватит ли? – сама того не желая снова разозлилась и разразилась потоком нервирующих Инну вопросов Аня.

Но интуиция привычно и осторожно напомнила ей о необходимости остановиться. И она замолчала.

Обида и потерянность, прозвучавшие в голосе Ани, почему-то на этот раз отрезвили Инну и подсказали, что сейчас не время для ответного удара.

– Аня, Инна, помолчите, примите пост воздержания, – строго приказала им прекратить неуместные выпады Жанна и повелительно сдвинула брови. – Душа очищается в молчании.

– А постриг принять не посоветуешь? – вздернулась Инна. – Для полного счастья мне только твоего мнения не хватает.

– Смилостивься, – тихо и мирно попросила Аня.

– Инка, ты все уши мне «оттоптала» и мозги иссушила своими абсурдными высказываниями. У тебя всегда была склонность к театральным эффектам, – недовольно заявила Жанна уже из-под подушки и неприязненно подумала: «Привыкла к подобным разминкам? И этот день, безусловно, не мог стать исключением?»

«Опять мы растревожили Инну. Она нервничает потому, что мечтала видеть рядом с собой только Лену, чтобы посекретничать, но случай нас ей подсунул. Инну злит, что всё вышло не по ее. И мы с Жанной хотели того же. К тому же мы, наверное, интересны Лене, и это тоже Инну раздражает. Она ревнует подругу к нам», – поняла Аня.

– Да, моя «душа в заветной лире»! – с вызовом, издевательски пропела Инна.

– Инна, не кощунствуй, – возмутилась Аня, понимая, что назло им та будет настаивать на любой глупости. И все же сделала строгий учительский жест – направила на Инну указательный палец, будто притормаживая поспешность ее реакции. И сделала это скорее по привычке, чем в назидание.

– Уже ночь, а ты без метлы, – влет за все сказанное и не сказанное отомстила Инне Жанна.

«Нервишки у девчат послабее моих. Заснуть им трудно, будоражатся ежеминутно. А Инне-то как тяжело! Сдает, годы изматывающей болезни берут свое. Я, конечно, не приветствую шпильки и взрывы эмоций, но трогать ее в такие минуты не стоит. По опыту знаю. Были бы девчонки в курсе Инниных проблем со здоровьем, наверное, снизошли бы. Так ведь не разрешает рассказывать, намеками обходится.

Да… была молода, здорова, умела радостно, искрометно вышучивать любую ситуацию. И теперь под настроение с нею еще случаются «приступы» непревзойденной веселости. Эх, ей бы завтра на встрече с сокурсниками появиться со свежими силами – вот был бы фейерверк юмора! А то растратится сегодня на ерунду и что тогда от нее ждать? Хандры? Хотя бы завтра был яркий день. Солнце способствует бодрости и хорошему настроению», – молча переживала за подругу Лена.

– Вдвоем на одну? Протестую. Это выше моих сил. Я погибну под натиском превосходящих сил противника! Смотрите, люди добрые, Аня окончательно раскрепостилась. Ты повергла нас в изумление.

– Говори только за себя, – безликим глухим, каким-то деревянным голосом отозвалась из-под подушки Жанна.

– Анюта, да ты далеко не безнадежна. Я-то, грешным делом, полагала, что твой интеллектуальный багаж оставляет желать лучшего, и даже свыклась с этой печальной мыслью, а ты, оказывается, раньше просто в молчанку играла.

– Давай, продолжай свои обличения! Стой на своем. Только обойдусь я без твоей «трогательной» заботы, не стану с тобой замиряться, – капризно, совсем как ребенок, огрызнулась Аня, вызвав улыбки присутствующих.

– Думаешь, спор – не мудрый шаг с моей стороны? Ой, погибаю от стыда! – нервно рассмеялась Инна.

– Таков твой встречный дипломатичный шаг? Думаешь, твои выступления – рафинированное театральное действо? Этот спор, в данном случае, – обыкновенное излияние желчи, самая что ни на есть примитивная потребность выплеснуть злость, – вяло отреагировала Жанна. Она устала пререкаться.

– И то какая-то польза, а то ведь тоска – хоть вешайся. Зачем воздвигать себе препятствия, если требуется расслабиться? – Инна вернула на лицо «дружелюбную» улыбку и подумала раздраженно: «Я к вам в гости не набивалась, не напрашивалась. С Леной приехала встретиться».

Похоже, слова Жанны нисколько ее не тронули.

«Так-таки не признала своей вины», – усмехнулась Лена и шепнула на ухо подруге:

– Не пережимай. Ослабь хватку. Зарой топор войны. Это не причинит вреда твоему самолюбию. Куда проще мысленно обнять всех спокойным взглядом и улыбнуться. Когда улыбаешься, не так страшно».

«Голос Лены на этот раз прозвучал резковато или мне это только показалось? Что до моей мнительности… Есть таковая. Последнее время она разрослась непомерно. Не осилить мне ее», – в мыслях не пощадила себя Инна.