Любовь моя

– Жанночка, у тебя есть опыт в таких делах? – елейным голоском спросила Инна, с величавой грацией простирая руки к небу. И добавила беспардонно-весело, с молодежным пофигизмом:

– Галиматью несешь. Про родителей забыла?

«Держится с подчеркнутым вызовом. Таков ее защитный рефлекс? Но ведь никто не нападает», – для себя прокомментировала Лена поведение подруги.

– Каждый человек имеет право на свою точку зрения. Не галди. Не в пейнтбол играешь, с людьми разговариваешь. – Жанна сказала это неожиданно спокойно, как человек, пришедший к окончательному выводу и не желающий попусту тратить время.

Инну удивило столь ясно высказанное пренебрежение к ее замечанию, и, как она ни крепилась, как ни старалась, скрыть свое раздражение не смогла, оно тенью проплыло по ее напряженному лицу.

– Вы знаете, писатель Михаил Бутов тоже очень тепло отозвался о Ларисиных книгах для детей и подростков, – продолжила Аня хвалиться знанием чужих заслуг.

– Как она добралась до редактора толстого журнала? Я слышала, что произведения, присланные в столицу с периферии, сотрудники издательств не спешат получать на почте, – удивленно заметила Инна.

– Ее книги доставил и передал лично в руки редактора один ее хороший знакомый. А потом она позвонила в Москву, и они коротко, но мило поговорили.

– Повезло ей.

– Отчасти. Он не смог посодействовать. Сказал: «Вы же понимаете… Вы умная женщина, раз написали такие книги».

– Комплиментом отделался.

– И на том спасибо. Видно не всё в его силах. Он укрепил ее веру в себя, и только это важно. Еще Лариса говорила, что учителя делают «нарезки», вытяжки из ее книг, выписывают цитаты для своих классных часов, а школьники по ее произведениям ставят прекрасные спектакли. И в библиотеках ее книги нарасхват, особенно после того, как библиотекари города сделали им прекрасную рекламу.

А как-то она поделилась со мной тем, что рассказ, написанный ею в пятнадцать лет, редактор признал самым лучшим в книге, идеальным. Получается, что если бы она тогда начала писать книги, то они были бы еще более талантливыми? Вот так и поверишь, что Шолохов в двадцать лет написал «Тихий Дон» – мощную, глубокую историю, вместившую целую эпоху.

– А я и не сомневалась, – сказала Лена.

– Сколько бы еще написала Лариса ярких умных и полезных книг, поверь тогда себе! А она пошла на поводу у учителя.

– Великого Карузо выгнали из музыкальной школы за отсутствие голоса. Ошибки случаются во всех областях деятельности людей, на всех ее уровнях. Человеческий фактор, – напомнила Жанна. – Никогда не стоит жалеть о не случившемся. Зато теперь Лариса имеет возможность писать мудрые книги. И за это надо благодарить Бога.

– Разве не себя? – усмехнулась Инна.

– В официальном письме из министерства образования Ларисины книги рекомендовалось использовать как учебные пособия для учителей школ, преподавателей и студентов вузов, – «выдала» свой высокий, завершающий аккорд Аня. – А я считаю, что ее произведения должны быть настольными книгами в каждой семье.

– Лена, завидки не берут? – сморщив свой милый носик, спросила Инна.

«Уж припечатает, так припечатает. Очернительством заниматься легче. Ни уму, ни сердцу эти ее выпады. От чего она отталкивается в своих измышлениях или в так называемых шуточках»? – рассердилась Аня на Инну, сбившую ее положительный эмоциональный настрой.

– Я не завидую. У Лары одни достоинства, у меня другие. Нас нельзя сравнивать. Я рада за нее.

– Грустного в Ларисиных книгах слишком много, даже в тех, что для взрослых. Оно и понятно, – вздохнула Аня. – Она мне как-то сказала: «Сынок – вот кто мог бы сейчас написать веселую, полную доброго юмора книгу. Он в этом талантливее меня. Я ему не раз об этом говорила. Но ведь семья, работа… А потом поздно будет. Помнишь, какая я была в промежутке двадцать – сорок лет? А теперь…»

– В нашем возрасте трудно вытаскивать из души светлое и лучезарное. Все больше печальное вылезает наружу. Зато старость – это свобода для творчества, – сказала Жанна.

– Судя по состоянию моего здоровья – не для всех. Я не нужна самой себе, – сказала Инна. Но не была услышана. Она прекрасно выглядела, и подруги сочли ее жалобу на здоровье излишним кокетством.

– Вагон нерастраченной любви, тоски и маленькая тележка радости – таков солидный багаж семейных отношений Ларисиных героев. Потому и книги невеселые, – объяснила Аня.