Любовь моя

– Потому что, кое-кто из представителей нового поколения «как бесы уже оседлали свои мерседесы…» и подвергают окружающих серьезному испытанию. – Конечно, это Инна ехидно подметила. – Ужастики дети любят, Шрек и Гарри Потер у мальчишек на первом месте. Мои внучатые племянники выросли на них. Они в Гарри Потере находят свою идентификацию. На данном этапе «Гарри Потер», – вершина подростковой литературы. Майн Рид и Беляев уже не увлекают. Я им пыталась их читать. Скорость разворачивания событий детей не устраивала. Говорили, что тягучий темп и нет созвучия с сегодняшним днем. Справедливости ради посочувствую давно ушедшим из жизни авторам: время безжалостно к их великим творениям. Ритм современной жизни оттеснил их в тень. То, что нас удовлетворяло, нынешним детям не подходит, потому что читают они произведения прошлого мозгами двадцать первого века. Мы в басне Крылова ценили трудолюбивого муравья, а они стоят на стороне стрекозы, жалеют ее. Вот я и думаю, нужен ли им «Тимур и его команда»? Может, детей надо воспитывать через посредство того, что им интересно?

– Наверное, из-за Чехова Майн Рид в нашей юности прописался на российских просторах. Мы и сейчас много философствуем, в душе копаемся, а нашим детям очень не хватает положительной дерзновенности и в делах, и в мыслях. Они только до компьютера добрести могут, – сказала Аня. – Вот почему наша Сибирь свободна от приключений? Почему в ней не прорастает бытовой героизм, как у Джека Лондона на Аляске? Книг про войну детям не достаточно.

– Видишь ли, в чем дело: очередь у нас до Сибири никак не доходит, – полушутя объяснила Инна.

– Эх, выйти бы на пенсию да поехать, как западноевропейские старички путешествовать по Сибири, а потом и по Африке!

– За вдохновением, что ли? Аня, на какие шиши? После дефолта успела накопить?

– Пока не при деньгах, но накоплю.

– Хорошо хоть «Анна Каренина» у девочек на главной полке, – вернулась Жанна к вопросу о воспитании. – В моем личном школьном детстве она была на втором месте после романа «Воскресенье». Помню, меня потрясли чувства впервые влюбленной и беззаботно и безжалостно совращенной юной девушки, и ее жуткая дальнейшая судьба. Как мужчина мог так точно и тонко прочувствовать и описать малейшие нюансы женской души? Все-таки мужчины и женщины – одной природы! Да… Толстой – великий психолог!

– Кто спорит! – сказала Аня. – Но меня возмущали запоздалые раскаяния Нехлюдова, сгубившего искреннюю незрелую душу. Я ненавидела его «стенания», ничем хорошим не закончившиеся для Катюши Масловой. Я считаю, что именно эта книга нужна влюбленным девчонкам. Она вправляет мозги, заставляет задуматься о реальной жизни.

Для меня Анна Каренина – женщина, забывшая свой материнский долг и сама жестоко наказавшая себя за это. «А любовник ни в чем не виноват? Он ведь знал, что Анна замужем. Зачем же влезал в чужую семью? Значит, мужчине позволительно быть ветреным, можно пакостить, и он не наказуем? Творят зло вместе, а отвечает только женщина? Вот и Толстой туда же…» – с горечью и обидой на несправедливость взрослой жизни обижалась я.

– Для русского человека что хорошо, то и справедливо, – заметила Инна.

– Для Вронского одно хорошо, для Карениной – другое. Рельсы их справедливости проложены в разные стороны. Вот и соображай, как их стыковать, – вздохнула Аня.

– Как ты думаешь, почему именно роман «Анна Каренина» – одну из самых трагичных страниц русской классики – восхваляют и часто экранизируют? – спросила Аню Жанна.

– Каренина – испорченная женщина, бросившая мужа и сына ради любовника. Она в своей ветрености сравнялась с мужчиной. Позор! А в «Воскресенье» молодой человек виновен в несчастьях наивной девушки. Зачем же мужчинам подчеркивать свою непорядочность, высвечивая, таким образом, одну из главных причин сломанных женских судеб? Себя покрывают. Они бы сначала подсчитали, сколько женщин на тысячу обследованных бросают своих детей и сколько это же делают теперь мужчины, а потом уж решали, какая проблема важней и кого надо воспитывать и наказывать, – жестко и категорично ответила Аня.

– Я иногда слышу, будто Толстой открывал истины, которые были известны еще древним философам, что его идеи – социальное прожектерство. Он утверждал, что человек существует для других людей. Вообще-то говоря, очень двусмысленная фраза. И государство осуществляет насилие одних над другими. И это звучит как приговор…

– Ничего себе! – непонятно по какому пункту заявлений Инны вспыхнула Аня.

– Себе ничего, – игрой слов отреагировала та.

– Только ведь надо понимать, что Толстой себя изучал, в себе находил недостатки и искал пути их преодоления в каждом из нас. В этом я вижу его великую заслугу. Он был человеком с обостренной совестью. Для него была важна полная праведность человека, прежде всего, перед самим собой, – твердо сказала Жанна.

– Да-а-а, мы были избалованы высокой литературой, – задумчиво произнесла Аня спустя некоторое время, и лицо ее озарилось радостно-мечтательной улыбкой.

«Была великая литература, но плохая жизнь.

А теперь?» – задала себе вопрос Инна.