Любовь на фоне геометрии и зоологии. От грёз любви не отличим. Мой ангел смотрит на меня…

Уже в первый месяц своей работы у Боголюбовых Люба перепробовала все психокоррекционные приёмы и пришла к выводу, что, пока не выведет Верочку из состояния глухой апатии, все они бесполезны. Необходимо было добиться хоть какой-то реакции, а уж потом, уцепившись за эту ниточку, вытаскивать её обратно к жизни, убеждать в её уникальных возможностях и потенциале сил организма. И она решила действовать методом от обратного: накапывала в интернете различные уникальные случаи заболеваний человека, выглядевших просто ужасно, и заваливала ими Верочку. Мужчина, всё лицо которого состояло из налезающих друг на друга бугристых волдырей… Женщина-кактус, из всего тела которой прорастают твёрдые иголки 10-15 сантиметров длиной. Девушка с нормальными размерами головы и рук, и почти отсутствующим телом и коротенькими ножками. Молодой человек, гениальный компьютерный программист, согласившийся на первую в мире операцию по пересадке головы, поскольку без неё его в скором времени ожидает жизнь овоща… Но все они борются за жизнь, ищут пути выздоровления!

Менее шокирующие, но также рвущие душу видео с инвалидами, которые не только просто живут, но и занимаются творчеством: молодого человека без ноги, который танцует наравне с профессиональными танцорами⁷, девочки на инвалидной коляске, трогательно и одновременно мощно поющей о любви⁸, полуслепого мальчика-сироту, сочиняющего поразительно светлую музыку, которая может появиться только в душе, которая сама такая же чистая и светлая, и сам же её исполняющего на фортепиано⁹.

Фотографии и фильм о Фриде Кало – знаменитой мексиканской художнице. Она страдала полиомиелитом с возраста шести лет, а в 17 лет попала в автомобильную катастрофу, где получила серьёзные травмы: тройной перелом позвоночника (в поясничной области), перелом ключицы, сломанные рёбра, тройной перелом таза, одиннадцать переломов костей правой ноги, раздробленную и вывихнутую правую стопу, вывихнутое плечо. Кроме того, её живот и матка были проколоты металлическим перилом, что серьёзно повредило её репродуктивную функцию. Она год была прикована к кровати, а проблемы со здоровьем остались на всю жизнь. Именно после трагедии она впервые попросила у отца кисти и краски. Для Фриды сделали специальный подрамник, позволявший писать лёжа. Впоследствии ей пришлось перенести несколько десятков операций, месяцами не выходя из больниц¹⁰. И, тем не менее, она жила полноценной и даже бурной жизнью. Была активным членом Мексиканской коммунистической партии, вышла замуж и даже пыталась родить ребёнка (это при её-то травмах!), участвовала в художественных выставках, заводила любовные романы (в том числе, с Львом Троцким¹¹, между прочим). А её картины, несомненно, наполненные болью и страданием, в тоже время были выполнены яркими красками, отражающими её живую и раскрепощённую натуру. Даже последняя, написанная за 8 дней до смерти: «Да здравствует жизнь!» А девизом всей её жизни было: «Я смеюсь над смертью, чтобы она не отняла то лучшее, что есть во мне…»…

Всё это Люба проделывала каждый день. Продолжая делать массаж и упражнения, говорила и говорила, остро наблюдая за реакцией Верочки, пытаясь уловить хотя бы намёк на какую-либо эмоцию. А когда ей казалось, что тень эмоции появлялась – увеличивала усилия в этом направлении. И вскоре поняла, что ей уже не кажется: когда она утром появлялась в комнате Верочки, во взгляде девочки мелькала жгучая ненависть, а во время занятий учащались дыхание и пульс. Боже мой, как же Люба радовалась этому и ждала, когда кипящий котёл вырвется, наконец, наружу! И дождалась…

Надежда Николаевна услышала крики в комнате дочери и, даже не успев удивиться (она больше года не слыша голос Верочки), рванула к ней на помощь. Заливающаяся слезами Верочка прижалась к матери, обняв её руками за талию:

– Мамочка, убери от меня эту садистку… Я не хочу, чтобы она ко мне приходила…

Если бы Люба не успела проинструктировать Наденьку, как надо себя вести, когда случится кризис, мать опять бы окутала дочь нежностью и жалостью, успокоила, и всё вернулось на круги своя. Но Надежда Николаевна вовремя вспомнила разговоры с Любой, и произнесла достаточно спокойно:

– А что случилось? Ты можешь мне рассказать?

– Да она фашистка просто! Мучает меня своими разговорами, всякие ужасы показывает! Мне и своих проблем хватает, а она мне чужими в глаза тычет…

– Так может быть хватит уже замыкаться в себе? Целый год прошёл, а ты ничего не делаешь! Мы с папой вокруг тебя пляшем, врачей приводим, сиделок нанимаем, а ты лежишь, как барыня, и ничего не делаешь для того, чтобы подняться. Даже не разговариваешь! Думаешь, нам с папой не больно на тебя смотреть?