Любовь на фоне геометрии и зоологии. От грёз любви не отличим. Мой ангел смотрит на меня…

Так счастливо совпало, что возрождение Верочки началось в середине мая. Люба тут же воспользовалась ситуацией и стала выходить с ней на улицу почти каждый день, лишь бы дождя не было. Верочка сначала сильно стеснялась, но потом – ничего, привыкла. Никто на неё не глазел, пальцами не тыкал. Доступная среда для инвалидов на колясках, конечно, присутствовала не везде, где была обозначена на бумаге, но всё-таки была. Так что они гуляли, не только нарезая круги вокруг дома, но и позволяли себе уехать подальше на автобусах, благо, что они почти все были оборудованы площадками для заезда в инвалидном кресле.

Поначалу Люба навалила на Верочку столько работы, что той и вздохнуть было некогда, кроме этих вылазок на свежий воздух. А когда Верочка пыталась возмущенно пищать из-за нагрузок, обе женщины – и Люба, и Наденька давали ей суровую отповедь: целый год пропустила, так что теперь давай, догоняй, трудись вдвое усердней!

И Верочка трудилась. Они с Любой каких только техник за эти полгода не освоили: и йогой занимались, и цигун, и лечебной физкультурой, и массажами разными. «Всё в копилку! Всё пригодится!», – говорила Люба Верочке. И та ей верила. Старалась верить…

За лето Верочка догнала своих одноклассников по школьной программе, успешно сдала экзамены в индивидуальном порядке, а осенью начала занятия уже параллельно со своим классом. Только в школу не ходила, на дому училась.

Кроме того, они с Любой прорабатывали список занятий, которыми можно было заниматься уже сейчас. Здесь особых прорывов не было. У Верочки всё довольно быстро получалось, но дальше начальных навыков не шло. Не было у неё выраженного таланта в какой-то области. Она упорно трудилась пока что-то не получалось, но тут же теряла интерес, как только осваивала ремесло хоть чуть-чуть. С таким подходом не станешь ни выдающимся музыкантом, ни известным художником. И многочисленные виды рукоделия не станут твоей профессией. Так что список занятий стал постепенно таять, поскольку строчек, которые вычеркивались, неизменно оказывалось больше, чем тех новых, которые туда вписывались.

Только компьютерное программирование и фотошоп явно захватили девочку. Но было ли это веянием времени или они, действительно, со временем смогут стать страстью Верочки, Люба пока понять не могла. Только с тревогой наблюдала, как картинки, с которыми Верочка развлекалась фотошопом, становились всё мрачнее и уродливее.

Живые их разговоры постепенно стали скатываться всё больше к философским темам, пока Верочка не задала вопрос Любе в лоб: если ты утверждаешь, что я смогу ходить, то зачем упорно заставлять осваивать профессии, в которых ноги не играют значения?

Люба допускала вероятность, что Верочка может так и остаться инвалидом, а потому пыталась подготовить свою подопечную к принятию самой себя такой. И это явно противоречило и вступало в конфликт с укреплением веры и надежды на полное восстановление. Верочка, в конце концов, заметила это, поняла и выдала со всей прямотой максимализма юности.

Всё чаще она стала думать не о том, что она может освоить в своём положении, а о том, чего лишена. И никакие Любины и Наденькины аргументы на Верочку не действовали.

– Тебе же никогда не нравились бальные танцы, – говорила удивлённо Наденька, прекрасно помня, какую истерику закатила её пятилетняя дочь, когда отбивалась от поползновений родителей отдать её в кружок бальных танцев.

– Ну и что, что не нравились! Одно дело, когда я сама от них отказалась, и совсем другое, когда я не могу ими заниматься, – угрюмо возражала Верочка…

– Ты даже себе не представляешь, сколько девушек не могут выйти замуж, создать семью… Так и остаются всю жизнь одинокими! И это абсолютно не связано ни с их внешностью, ни с их умом и образованием, ни с их характером, ни с их болячками, – грустно говорила Люба о том, что испытала на собственной шкуре.

– Ну и что? – надувала губы Верочка. – У них хотя бы теоретически был шанс, а у меня и этого нет!..

Ну, хоть разговаривала, не замыкалась опять в себе, – и то хорошо!

А Любино время стремительно подходило к концу… И она решилась на последний, отчаянный шаг…

9

Верочка очнулась в каком-то клубящемся белом тумане и никак не могла сообразить, где она находится. Покрутила головой, и за своей спиной обнаружила Любу, которая смотрела на неё с какой-то щемящей грустью и сочувствием.

– А мы где?

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответила Люба.

– Что-то знакомое… Как будто я это уже видела… Но никак не соображу на что похоже…

– А ты подумай, подумай! Время здесь не ограничено… Но будет лучше, если сама догадаешься.

Верочка задумчиво осмотрелась, зачерпнула в пригоршню отчётливо видимый туман. Очень странно! Он оказался совершенно неосязаемым в ладонях. Она подула на руки, и шарик невесомого тумана отлетел в сторону, даже, так Верочке показалось, проделал небольшую дырку в окружающем мареве, пока не слился с ним. Впрочем, дыра заклубилась и быстро затянулась, так что ей вполне это могло только померещиться.