Любовь на фоне геометрии и зоологии. От грёз любви не отличим. Мой ангел смотрит на меня…

Эти три месяца дались Любе с большим трудом. И дело было не в физических усилиях на ежедневные массажи, а в атмосфере горя, которое царило в семье, где каждый рвал свою душу и сердце за другого, но переживал всё это в одиночку. Александр Викторович как будто застыл, заморозился, смирился с тем, что есть, и боялся только одного: чтобы не было хуже. Верочка была настолько оглушена своей неподвижностью, что её защитной реакцией стал вакуум, где нет места ни чувствам, ни мыслям, ни надежде, ни веры… Пустыня… Пустота… Но и в пустоту когда-нибудь что-нибудь да залетает. А в пустыне есть хоть чахленькая, но жизнь, а иногда даже оазисы встречаются. А ещё их можно сделать своими руками. Как в Египте, где среди голой пустыни вдруг начинают работать бульдозеры, прокладываются трубы, поступает вода, и вот уже стоят белоснежные стены отелей, между ними зеленеет ровно подстриженная травка, вдоль дорожек радуют взгляд цветы, а в сапфировой глубине бассейна отражается синева неба без единого облачка… Но что можно сделать без веры в конечный результат? Да ничего!

Но ещё хуже было то, что и мать Верочки – Наденька, ничему не верила и уже ни на что не надеялась. Ну, и как можно вылечить дочь, если нет поддержки матери? И Люба решила начать с Надежды…

– Вы так уверены, что Верочка сможет ходить ?!? – со смесью удивления и страхом надежды спросила Наденька.

– Конечно!!! – с возмущением уставилась на неё Люба, как будто даже сердилась за такой глупый вопрос, – Но ещё больше я уверена, что без Вашей веры у Верочки вообще нет никаких шансов. Вместо того чтобы настраивать её на борьбу, вы утопили её в своей жалости. Ходите вокруг на цыпочках, разговариваете шёпотом…

– Саша пытался на неё кричать, но она не отреагировала…

– Надежда Николаевна, я понимаю, что Вы привыкли быть за мужем, как за каменной стеной, но сейчас я говорю о Вас, как о матери, которая должна быть сама сильной, стойкой, строгой, уверенной. Как бы над дочерью, над её болезнью. Понимаете?

– Да-да, Любочка, понимаю… Но где найти эту веру, что Верочка выздоровеет, поднимется, не знаю…

– Вы же наверняка показывали дочь куче врачей. Неужели ни один из них не давал положительного прогноза?

– Все говорили уклончиво: надо заниматься, резервы человеческого организма неизвестны…

– Ну, вот, видите. А Вы, наверное, хотели бы услышать, что такого-то числа такого-то месяца Верочка встанет и побежит, да?

Наденька опустила голову и уже готова была пустить слезу, но Люба не позволила ей этого сделать, а, сложив руки на груди замком, нарочито грубо произнесла:

– А ведь и Александр Викторович тоже наверняка говорил, что выздоровление возможно?

Наденька задумалась, а потом утвердительно кивнула головой.

– Я так и думала! Вот же, как интересно у Вас получается! Вы во всём привыкли полагаться на мужа, а в этом вопросе почему-то ему не поверили. Единственный раз не поверили. Почему?

Надя потрясённо молчала, оглушённая этим неожиданным поворотом.

– Значит так, Надежда Николаевна, с сегодняшнего дня, вот прямо с этой минуты, никаких слёз и стенаний, никакой жалости к себе. Вы уж на меня не обижайтесь, но, плачете Вы больше о себе, что Ваша беззаботная счастливая жизнь закончилась…

У Надежды Николаевны от возмущения сами собой высохли слёзы. Она выпрямилась, в глазах полыхнул огонь, а гневные слова вот-вот были готовы сорваться с языка, но Люба опять опередила её:

– Вот такой Вы мне нравитесь больше! Запомните это своё состояние и перенесите всю свою злость на болезнь Верочки. А когда опять начнёте сомневаться, сердитесь на себя. Договорились?

– Да! А сейчас что конкретно мне надо делать?

– А сейчас Вам надо настроиться на то, что чуда завтра не произойдёт. И послезавтра, и через месяц тоже. Реабилитация может занять не один год, тем более что первый, самый важный год упущен. И теперь очень важно больше не транжирить время, а максимально использовать его для Верочкиного развития. Ведь Вы же не хотите, чтобы она так и продолжала сидеть истуканом? Значит, надо найти дело, которым она смогла бы заниматься и в парализованном состоянии. И, прежде всего, насколько я понимаю, ей надо закончить школу?

– Мы пытались первое время заставить её заниматься, но она ни на что не реагирует…

– А вот это теперь уже моя забота. А Вы займитесь для начала школой…

(«Так, с матерью, вроде, разобралась. С дочерью будет посложнее. Ну, ничего, главное, что есть уверенность, что иду в правильном направлении…»)

6