Любовь на контрасте

— «Соколиное око» — крупный желтый бриллиант. Он был подарен моему предку Николаю Рокотову английским герцогом, которому тот спас жизнь во время битвы под Ватерлоо, — начал свой рассказ Матвей. — Я точно не знаю, но, если верить хроникам, мой пра-пра-прадед вытащил его раненного с поля боя. Без прадеда он вряд ли остался в живых.

— И на столь драматичной ноте решил вознаградить командира чужой страны по- царски? — скептически скривилась Элла. Матвей, видя ее недоверие, только усмехнулся:

— Не забывай, — назидательно поднял он вверх палец, — союзнической страны. Тем более, именно Россия проявила решающую роль в войне с Наполеоном. И именно тогда была и образована Антанта.

— Я смотрю, ты неплохо знаешь историю, — не удержалась от подколки Элла. — Зачем тебе тогда моя помощь?

— Одна голова хорошо, а две — это уже мощная сила, — переделал поговорку Матвей.

— Мне дальше рассказывать, или ты продолжишь упражняться в остроумии?

— Что вы, господин наниматель, — хмыкнула Элла. — Я нижайше молчу и внимаю вашему рассказу.

— Хммм… Мне в твоей речи понравилось только слово «господин», — не преминул заметить Рокотов. Продолжить перепалку он не дал, приступив к следующей части рассказа. — Если верить письмам, это был бриллиант величиной с перепелиное яйцо, янтарно-желтого цвета, в котором, казалось, собрались все солнечные лучи.

— Как поэтично, — то ли восхищенно, то ли язвительно заметила Элла. — И откуда такие метафоры?

— Из этих писем, — указал на пачку обветшавших листков Матвей. — Я не настолько романтик, чтобы такое придумать.

— Насколько ты романтик, я еще в самолете поняла, — неожиданно для себя рассмеялась леди Кригер. Этот смех заставил ее зеленые глаза засверкать колдовским светом, а рыжие пряди, казались, заискрились. Поймав себя на том, что беззастенчиво разглядывает собственную… эм…а кого? Наверное, все-таки работницу… Так вот, осознав это, Матвей мысленно дал себе подзатыльник. С этой мадам таких промахов допускать не стоит.

— Так вот, на протяжении ста лет этот бриллиант берегли как зеницу ока. Как же, память о подвиге деда. А потом родились два брата, — в сказочном стиле продолжил потомок княжеской фамилии.

— И что, один умный, второй сильный, но обиженный на голову? — полюбопытствовала Элла. Она понимала, что переходит все рамки делового поведения. Умом понимала. Только придерживаться родного, почти привычного образа что-то не получалось.

— Практически, — кивнул Матвей. — Дело было незадолго до революции. Мой прадед Матвей Никитович Рокотов тогда стал главой семьи, ему было где-то около тридцати-тридцати пяти. Его брат Александр был младше на пять лет. Но прославился на весь город как известный дуэлянт и игрок.

— Ну в то время это было неудивительно, — осторожно заметила Элла. — В девятнадцатом-двадцатом веке дуэлянтом был каждый второй. И за карточным столом просиживать деньги было незазорно.

— Но не все же состояние! — в сердцах бросил Матвей, казалось, переживавший трагедию деда как свою собственную. — Этот… обиженный на головушку родственник умудрился проиграть все свое наследство и даже больше. Приперся к брату, чтобы тот в очередной раз его выручил, и…

— Матвей, не преувеличивай, пожалуйста, — успокаивающе произнесла Элла. — Не надо так горячиться. Это произошло сто лет назад, лично тебя сейчас никто не заставляет выплачивать его долги. Я правильно понимаю, что твоему тезке пришлось отдать камень за долги брата? Тогда он по праву уже не принадлежит твоей семье и…

— Неправильно, — перебил ее Матвей. — Этот придурок его выкрал, когда его долг отказались покрыть, — он даже сжал кулаки, словно в любую минуту в комнату мог зайти его беспокойный прадед.

— Слушай, ну это же чушь полная, — покачала головой Элла. — Вряд ли твой дед прямым текстом написал в письме, что его брат украл у него бриллиант.

— Не в письме. В дневнике, — Матвей осторожно открыл толстую тетрадку в кожаном переплете и протянул Элле. — Он всю жизнь вел дневник. Даже в эмиграцию увез тетрадки.

Взяв практически раритетную вещь в руки, девушка, с трудом разбирая полустертые буквы и продираясь через я ты, вчиталась в текст.

Глава 9.3

«Я даже помыслить не мог, что Алекс на сие деяние сподобится. Брат пришел к вечере. Он в очередной раз проигрался. В этот раз я отказался ему помогать. В сердцах мы поругались, и он ушел. А утром я обнаружил, что из сейфовой шкатулки исчезло «Соколиное око» и деньги. В ней замок с секретом, только члены семьи могли ее открыть…»

На этих словах запись обрывалась. Видимо, у Матвея Никитовича не было сил писать дальше о преступлении брата.

— Он не стал афишировать пропажу бриллианта, — продолжил свой рассказ Матвей.

— Пытался найти Александра, но тот как в воду канул. Удалось только установить, что с долгами брат все-таки расплатился. А потом грянула революция. Прадед покинул с семьей уже бывшую Российскую империю.

— Как его выпустили? — удивилась Элла. — Если он действительно был близок к императору…

— Связи всегда творят чудеса, — хмыкнул Матвей. — Даже в такие времена.