Любовь не ржавеет

Замерев на месте, как вкопанная, я принялась судорожно соображать, что же делать. Можно было продолжать свое неторопливое движение, наплевав на всяких там знакомых, умудрявшихся попадаться на пути именно в такой ответственный момент. Но можно было поступить и иначе, рискнуть и все же вернуться на улицу. В основе всех этих колебаний лежал самый элементарный страх. Дело в том, что окрик настиг меня в момент, когда я очень осторожно пробиралась через дверь-вертушку. Именно в тот миг часть букета, левая рука с тремя туго набитыми пакетами и половина туловища уже протиснулись в вестибюль, но вот другая часть меня с точно таким же комплектом предметов, находилась ещё как бы снаружи. Пространство между створками той иезуитской двери было небольшим, просто повернуться со всем своим скарбом я не имела возможности, да и движение в обратном направлении таило в себе немало опасностей. Вот и стояла подобно истукану, решая задачку, как поступить. Думаю, если бы мне встретился любой другой человек, я не стала бы возвращаться, но меня окликал Алеша, и я не могла удержаться от соблазна немного поболтать с ним и попытаться разжиться кой-какой информацией. В результате я, со всеми возможными предосторожностями, начала движение в обратную сторону, с особой внимательностью следя за тем, чтобы какой из пакетов ненароком не застрял в узкой щели между дверью и стеной и не лопнул. На мое счастье, я благополучно миновала все преграды и оказалась на крыльце лицом к лицу с Алексеем.

― Привет, ― облегченно выдохнула я.

― Привет. Ты тут как оказалась?

― Прислали с передачей к Марине Ивановне.

― У тебя там съестное? ― хищно сверкнул глазами приятель и кивнул на пакеты.

― Естественно! С чем ещё можно прийти навещать больную? Вот отоварилась на рынке и прямо сюда.

Алешины глаза стали масляными, он нежно подхватил меня под локоток и ласково предложил:

― Давай-ка пройдем вон к той скамейке, сядем в тенечке и внимательно посмотрим, что там у нас в сумках.

― Зачем? ― опешила я.

― Затем, что я с раннего утра на ногах и все не емши, ― рассердился Алеша, в миг забыв и про нежность и про ласку.

― А-а-а! Ну, пошли.

Сунув ему в руки надоевшую до смерти поклажу, облегченно потерла затекшие пальцы и покорно побрела к указанной лавке. Видно, здорово он проголодался в тот день, потому что до скамейки под развесистым кустом мы не дошли. Обогнав меня, Алеша остановился у той, что стояла на самом солнцепеке, но зато располагалась к нам значительно ближе и, не теряя времени, приступил к изучению содержимого пакетов. Что касается меня, то я так устала, что мне было абсолютно все равно, где сидеть. Устроившись на горячем от солнца сидении, вытянула гудящие ноги и блаженно закрыла глаза. Рядом Алеша шуршал бумагой и тихо бубнил:

― ...кефир «Данон»... йогурт... бананы... венское печенье...

Его голос доносился как бы издалека и служил приглушенным фоном моим, совсем не радостным, мыслям.

― Слаба что-то стала в последнее время, ― грустно размышляла я. ― Быстро устаю, голова кружится, тошнота мучает. Совсем расклеилась. А зима наступит, что делать буду?

― Почему печенье в упаковке? ― строго спросил мой сосед.

― А что, нельзя? ― в испуге открыла я глаза.

― Конечно нельзя, из неё же ни одной штучки достать невозможно!

― А, ты это имеешь в виду....

― Это, это... ― сварливо забрюзжал приятель. ― И почему ты этот йогурт купила? Не могла взять даноновский?

― Что первое попалось, то и взяла, ― огрызнулась я.

― Нерадивая ты, Анастасия! Ведь к больному человеку идешь, могла б и подсуетится... Я у тебя йогурт конфискую и пару бананов, ― заявил Алеша.

― Бери, ― согласилась я.

Отработанным жестом профессионального любителя бананов, он очистил один фрукт и с жадностью впился в него зубами. Посчитав, что момент подходящий, я заискивающе поинтересовалась:

― Есть новости в расследовании?

― Какое расследование ты имеешь в виду? ― безразлично проронил Алексей, полностью поглощенный бананом.

― Меня интересует и Щапов и Марина, ― кротко промолвила я, замирая в предвкушении новостей.

― Ах, эти! Есть, конечно! Мы ж работаем не покладая рук.

― Ну и?..

― Информация только для служебного пользования. Посторонним разглашению не подлежит, ― отрезал коварный друг, вскочил со скамейки и заспешил прочь.

― Неблагодарный! ― крикнула я ему вслед.

― За корку хлеба секреты не продаем! ― захохотал он в ответ. ― Наша цена значительно выше!

25

Посидела я с Алешей совсем не долго, но даже эта короткая передышка пошла мне на пользу и дала силы для дальнейших хождений по этажам. Корпуса в нашей больнице все сплошь пятиэтажные, лифтов для посетителей в них не предусмотрено и с меня семь потов сошло, пока я заволакивала неподъемные пакеты и проклятущий букет на третий этаж. Туда-то я их с грехом пополам затащила, а вот на последней ступени силы покинули меня.

Тихо постанывая и спотыкаясь на каждом шагу, я брела по коридору, высматривая палату с нужным номером, и вдруг справа увидела холл со стульями вдоль стен. Один вид мягких сидений совершенно лишил меня воли, и ноги сами собой свернули в сторону.