Любовь по-санкюлотски

«Моя Люсиль, моя добродетель, ангел мой, судьба привела меня в тюрьму; перед глазами моими находится сад, где я восемь лет моей жизни наблюдал за тобой. Та часть Люксембургского сада, которая мне видна из окна, будит во мне многие воспоминания о нашей любви. Меня содержат в тайне, но никогда в жизни я не был ни в мыслях моих, ни в моем воображении так близко от тебя, твоей матери и моего маленького Горация.

Я пишу тебе это первое письмо только лишь для того, чтобы попросить о самом важном. Но все время, пока я здесь, в тюрьме, я буду писать тебе, поскольку я беру перо в руки только для этого, а вовсе не для того, чтобы защищаться, — восемь моих республиканских книг достаточное мое оправдание. Они — хорошая подушка, на которой будет покоиться моя совесть в ожидании суда и дальнейших событий. Оу моя милая Лолотта, давай поговорим о другом! Я падаю на колени, протягиваю руки, чтобы обнять тебя и не нахожу более моей бедной Лулу и бедной Даронны.

Передай мне кувшин для воды, стакан, на котором стоят буквы КиД, наши два имени, пару простыней, книгу в 12 сложений, которую я несколько дней тому назад купил у Шарпантье и в которой специально оставлены чистые страницы для заметок. В этой книге говорится о бессмертии души. Мне надо убедить себя в том, что Господь более справедлив, чем люди, и что я с тобой обязательно встречусь. Не печалься сильно от этих моих мыслейу мой милый дружок, не впадай в отчаяние и не печаль наших друзей! Да, любимая моя, мы сможем еще встретиться в Люксембургском саду; но пришли мне эту книгу. Прощай, Люсиль! Прощай, Даронна! Прощай, Гораций! Я не могу больше вас обнятьу но благодаря слезам, которые я проливаю, мне кажется, что я прижимаю вас к моей груди.

Твой Камилл»

Когда Люсиль прочла это письмо, она чуть не сошла с ума от горя. Она тут же помчалась к госпоже Дантон, где узнала, что и у той муж тоже был тайно арестован и посажен в тюрьму.

— Так почему же это я до сих пор на свободе? — воскликнула Люсиль. — Только лишь потому, что я — женщина? Они что думают, что я не посмею протестовать? Я пойду к якобинцам. Я пойду к Робеспьеру. Он был нашим другом, он был свидетелем на нашей свадьбе, и он не может быть нашим убийцей.

— Я иду с вами, — сказала госпожа Дантон.

Обе женщины отправились в Комитет общественного спасения, но Робеспьер отказался принять их.

Поняв, что все их усилия тщетны, Люсиль решила, по крайней мере, успокоить Камилла. Она стала ежедневно ходить со своей матерью в Люксембургский сад и усаживалась на скамье напротив тюрьмы. Там она старалась мужественно улыбаться, но, когда слезы начинали застилать глаза, она уходила…

12 жерминаля II года (2 апреля 1794 года) Камилла перевели в тюрьму «Консьержери». Перед тем как его увезли из Люксембургского дворца, он написал Люсиль это необычное письмо, которое, к сожалению, до молодой женщины не дошло. Это был протяжный стон отчаяния и любви: