Любовь по-санкюлотски

Я вышел от „Итальянцев“ и большими шагами двинулся по аллее Пале-Рояля. Душа моя была полна самых смелых и горячих чувств, а посему я не обращал внимания на холод. Но когда возбуждение мое прошло, я начал чувствовать все прелести времени года и зашел под своды галерей. Находясь на пороге их кованой решетки, я встретился взглядом с одной особой женского пола. Несмотря на позднее время, ее рост и молодость сразу же подсказали мне, что это была молодая девушка. Я посмотрел на нее внимательнее. Она остановилась, но не с видом гренадера, а с выражением лица, которое мне понравилось. Она была чем-то поразительно похожа на меня. Воодушевленный ее застенчивостью, я заговорил с ней… Я заговорил с ней, я, испытывавший настолько большое отвращение к ее постыдному образу жизни, что чувствовал себя запятнанным даже от одного ее взгляда!.. Но ее бледное лицо, ее хрупкая фигурка, ее нежный голос привели меня на некоторое время в замешательство(?). И я подумал, что или она пригодится мне для наблюдений, которыми я занимаюсь, или она всего-навсего бесчувственное полено.

— Вы замерзли? — спросил я у нее. — Как вы решились появиться в аллеях?

— Ах, мсье, меня согревает надежда. Мне надо закончить вечер.

Безразличие, с которым она произнесла эти слова, прямота ее ответа окончательно покорили меня, и я пошел с ней.

— Вы с виду очень хрупки, и меня очень удивляет то, что вы занимаетесь подобным ремеслом.

— О, боже, мсье, ведь надо же чем-то заниматься.

— Возможно, но неужели нельзя было найти занятия более подходящего для вашего здоровья?

— Нет же, мсье, но ведь надо как-то жить!

Меня это очаровало. Я видел, что она, по крайней мере, отвечала правдиво, хотя все мои усилия переубедить ее ни к чему не приводили.

— Вы, очевидно, родились на севере, поскольку не боитесь холода.

— Я из Нанта, в Бретани.

— Я знаю эти края… Мадемуазель, (sic) вы должны доставить мне удовольствие и рассказать историю потери вашей девственности.

— Меня лишил ее один офицер.

— И вы были этим очень недовольны?

— Да, признаюсь вам в этом. (Голос ее принял сочный оттенок, тот колорит, которого я раньше не замечал.) Отвечаю вам: моя сестра сейчас очень хорошо устроена. Почему бы мне не устроиться так же?

— Как вы приехали в Париж?

— Обесчестивший меня офицер, которого я ненавижу, бросил меня. Надо было скрыться от гнева и возмущения моей матери. Появился новый мужчина, который отвез меня в Париж и тоже бросил, за ним был третий, с которым я прожила три года. Хотя он и был французом, но дела вынудили его уехать в Лондон, где он и находится ныне. Пойдемте к вам.

— И что же мы будем там делать?

— Пойдемте, мы согреемся, и вы получите наслаждение.

Я отнюдь не был щепетилен. Я раздразнил ее, чтобы она не скрылась, когда ее будет подстегивать мысль о том, что я готовил ей взамен этого честь, которой, как я хотел ей доказать, у меня у самого не было…»[240]

Этому первому, почти что тайному контакту с той, кого он назвал «особой женского пола», суждено было положить начало необычной любовной карьере, поскольку, как сообщает нам Жан Саван, «его любовные связи и приключения, бесспорно, превосходили по числу своему приключения Галантного Волокиты, Короля-Солнца и Любезного короля»[241].

Однако же Наполеон в постели время даром не терял: в ней ковал он свою судьбу. Действительно, все женщины, любовником которых он был в период с 1789 года до 13 вандемьера, открывали ему двери, помогали взойти на следующую ступеньку общественного положения или же вновь выводили его на «императорскую дорогу», когда он с нее сбивался.

Первые его женщины служили ему для того, чтобы отточить еще слабые навыки техники любви. «Скромные работницы, трудившиеся в тени над созданием великого человека, они по праву достойны нашей признательности. Не будь их, Бонапарту, возможно, не удалось бы очаровать других, тех, которые в порыве благодарности выскакивали, еще дрожа от наслаждения, из постелей для того, чтобы подарить ему власть и славу…»[242]

И этим незаметным и страстным пчелкам, без которых не было бы Империи, мы воздаем здесь мимолетные, но пламенные почести…

Весной 1789 года, наговорив кучу комплиментов одной молодой бургундке по имени Манеска Пилле, которую он повстречал в Оксоне, Бонапарт получил направление в Сер, где начались народные волнения. Там он смог наладить приятное для себя существование. Его работа заставляла его одновременно носиться по улицам этого маленького городка и по окрестным деревням, и он очень быстро нашел двух любовниц. Одну в деревне: очаровательную фермершу госпожу Ж. из Ф., а другую — в городе: госпожу Приер, которая была женой высокопоставленного государственного служащего[243].

Для того чтобы чувствовать себя более комфортно и не дать простаивать без дела своей мужской силе, когда дождь заставлял его сидеть дома, он завел себе, кроме того, еще одну любовницу — одну из дочерей хозяев его квартиры…

Организовав таким образом свою жизнь, он прожил в Бургундии несколько месяцев, весьма приятных и очень обогативших его для будущей жизни.