Любовь по-санкюлотски

Именно в тот период граф Прованский начал писать любовные стихи и сочинять фривольные песенки. По вечерам он поражал свое окружение тем, что распевал куплеты, которые невозможно привести здесь (из серии «Маленькая п…»)…

Госпожа де Бальби, следовательно, подвернулась ему весьма кстати. И вот однажды вечером ее плотоядный взгляд встретился с ищущим взглядом графа, и тот весь задрожал. А спустя совсем немного времени они уже вовсю резвились в постели, как давние знакомые…

Став официальной фавориткой, госпожа де Бальби потребовала, чтобы ее немедленно поселили в Люксембургском дворце. Граф Прованский тут же распорядился приготовить для нее роскошно обставленные апартаменты.

— Входите, мадам. Это — ваше!

Графиня взглянула на убранство комнат и заявила, что мебель была просто ужасной. Граф ушел от нее очень этим расстроенный.

Всю ночь он думал, как исправить дело. И рано утром решение пришло: стража запалила апартаменты, и все сгорело…

И тогда стало возможным обставить все по желанию фаворитки: повесили зеленые светильники и богатые позолоченные шторы.

С первых же дней Революции госпожа де Бальби решила, что предпочтительнее было бы держаться подальше от народного гнева. Единственным и естественным решением было уехать за границу, как это сделал граф д’Артуа. Однако граф Прованский, который питал симпатию к революционерам и даже помогал им в нападках на Марию Антуанетту, колебался, не решаясь эмигрировать из Франции. Полагая, что народ будет требовать всего лишь высылки из страны королевы и отречения Людовика XVI, он хотел остаться в Париже для того, чтобы взойти на престол сразу же после низложения брата.

Но госпожа де Бальби изменила все его планы.

— Я уезжаю, — заявила она. — Вы должны ехать за мной! Через восемь дней я буду в Монсе… Приготовьтесь к побегу. Кстати, вам будет намного удобнее руководить событиями из-за границы.

Граф Прованский обожал свою миниатюрную любовницу и, конечно, согласился.

Спустя месяц, 20 июня 1791 года (в тот же день, когда бежавшего короля арестовали в Варение), он покинул Люксембургский дворец, переодевшись в туриста-иностранца, сел в карету и прикатил в Моне, где его ожидали госпожа де Бальби с графиней Прованской.

Вечером того же дня он покинул супружеское ложе и окончательно эмигрировал в постель фаворитки.

После изнурительного путешествия 7 июля граф Прованский прибыл в Кобленц с женой, любовницей, придворными, их женами и наложницами. Все эти великолепные дамы и господа с шумом разместились в замке Шенборнлюст, который принадлежал Клементу-Венцеславу Саксонскому, архиепискому Трирскому и дяде принца по материнской линии.

Этому маленькому двору, который старался во всем походить на Версальский, суждено было оказаться во власти фаворитки графа Прованского. Не покидая постели, она дергала за веревочки, завязывала интриги, назначала офицеров в армию Конде, изгоняла советников, смещала дипломатов; словом, можно было сказать, что по мановению ее ручки мужчины, окружавшие графа Прованского, опускались или возвышались, словно игрушки «эмигретки», которые мы теперь называем марионетками…

Могущество этой фаворитки официально признано и Жозефом Тюрканом, который писал:

«Поначалу эмиграция была просто времяпровождением дворян, честолюбцев и красивых женщин. Вначале это было как бы модой, а потом стало почти что необходимостью. И именно женщины трудились больше всего над введением этой моды. И посему именно женщины руководят эмиграцией. Они являются ее движущей силой, ее орудием. Кобленц теперь находится в их власти, это их театру и они в нем играют великолепно. А среди актрис первая роль, бесспорно, принадлежит госпоже де Бальби»[101].

Некоторое время фаворитка графа была озабочена появлением возможной соперницы. В замок Шенборнлюст, ставший огромным постоялым двором для эмигрантов, приехал жить граф д’Артуа (будущий Карл X) с женой и любовницей, очаровательной госпожой де Поластрон.

Та, имея весьма смутное представление о том, как следовало себя вести по отношению к революционерам, с удовольствием делилась своими соображениями с любовником в те моменты, когда они лежали голыми на смятой постели и наслаждались радостью удовлетворенных чувств. Поскольку оба они обладали весьма пылким темпераментом, то у госпожи де Поластрон очень часто была возможность говорить с графом д’Артуа о политике. И именно после таких бесед Его Королевская Светлость направлял экстравагантные указания в армию Конде или же роялистам, остававшимся в Париже…