Любовь по-санкюлотски

«Министр проинформировал о том, что декрет от 30 апреля, предписывающий отправку из войск всех женщин, не приносящих пользу, не претворен в жизнь вследствие неправильного его толкования под предлогом того, что в декрете речь шла только лишь о местах расквартирования и лагерях. Офицеры утверждают, что они могут оставить при себе жен в городах, не нарушая, таким образом, декрета. Другие, по правде говоря, вовсе не живут со своими женами в одном и том же городе, а перевозят их с собой в ближайшие города и считают, что, таким образом, они чисты перед законом. В первом случае эти праздношатающиеся живут только тем, что собирают у себя офицеров, и все свое время они только и занимаются что своим ремеслом. Во втором случае офицеры очень часто отлучаются и отсутствуют в войсках в то время, когда им следовало бы быть на своих постах.

Все это на руку королевским приспешникам. Такое поведение недостойно республиканских солдату и твой долг состоит в том, чтобы искоренить эти проявления в находящейся под твоим командованием армии.

Поэтому я высылаю тебе закон, претворения в жизнь которого ты должен добиться любым путем. Проследи лично за тем, чтобы жены генералов и офицеров тоже попали в число женщин, подлежащих высылке из войск. Доведи до их сведения, что, если они будут сопротивляться, для начала они все окажутся на гауптвахте, а при повторном неповиновении будут разжалованы.

Нет необходимости говорить тебе, что ты должен проконтролировать как командиров, так и солдат и что требовательность к первым должна быть намного жестче, поскольку они подают пример своим подчиненным».

Изгнанные из армии как «войсковые жены», большинство супруг быстро вернулись в войска в качестве «солдат». Ж.-М. Барро пишет, что «самые пылкие и те, которые больше других любили своих мужей, сделали вид, что вернулись домой, но нашли способ вернуться к мужьям и их ласкам, без которых они не могли жить. Сбросив женское платье, они переоделись в мужские мундиры и записались в революционную армию под видом мужчин. Некоторые офицеры сделали вид, что не заметили этих уловок. Другие были введены ими в заблуждение».

Увы! Это решение проблемы хотя и позволило супругам вновь проводить с мужьями опьянительные ночи, но мало что изменило в общей обстановке. Интриги продолжались, порядка в войсках по-прежнему не было.

Эта анархия едва не поставила Революцию на грань катастрофы. Солдаты, измученные упреками их жен и обессиленные проводимыми в любви ночами, потеряли всякий моральный дух и впали в достойную сожаления апатию.

Думая больше о том, как бы отправить домой своих женщин, нежели о том, как бы разбить врага, солдаты дрались вяло. Результаты были катастрофическими. Один за другим лагеря в Фамаре, Конде, Валансьене, Майне, Лекенуа были захвачены войсками коалиции.

И снова Отечество было в опасности по вине слишком влюбленных женщин…

«Когда я думаю о любви, я думаю о языке, — лукаво писал Флобер. — Но о языке Эзопа».

Той весной 1793 года обстановка позволяла автору «Воспитания чувств» говорить именно так.

В тот самый момент, когда любовь двигала поступками нескольких возбужденных женщин и создалась опасность гибели Республики, именно любовь придавала силы единственному человеку, желавшему спасти монархию.