Любовь поры кровавых дождей

Двое шустрых ребят связали пару ремней, один остался на месте, держась за связанные ремни, второй парень, натянув другой конец, обежал вокруг товарища, очерчивая круг.

Лада с улыбкой приблизился к противнику.

Схватив его одной рукой за кисть руки, а другой вцепившись выше локтя, он с быстротой молнии опустился на одно колено и хотел было перебросить противника через плечо, но высокий парень успел широко расставить ноги и устоял. Потом он вырвал свою руку, с непостижимой ловкостью подхватил Ладу под мышки, словно обручем сжал его, и, ловкой подножкой сбив с ног, мгновенно уложил на обе лопатки.

Все это он проделал так стремительно, так умело и красиво, что мы ахнули.

— Не по правилам! — стали кричать двоюродные братья Лады.

— Арона сам Шапата учил борьбе. Увидишь, как он отделает этого клыкастого! — тихо сказал мне кудрявый парень. Он незаметно очутился рядом со мной.

Шапата был прославленный на всю Карталинию борец. Он работал на лимонадном заводе нашего села. В черном резиновом фартуке он с такой легкостью таскал тяжелые ящики с лимонадом, словно они были невесомыми. Этого веселого, никогда не унывающего бедняка еврея любило все село, а еврейское население просто боготворило.

Первое поражение еще более разъярило Ладу. Вконец остервенев, он бросился на противника, но тот, опередив его, опять сбил с ног и вновь уложил на обе лопатки.

В таких случаях мы, по обыкновению, поднимали восторженный крик, но на этот раз воцарилась мертвая тишина.

Все смотрели на Арона, который как ни в чем не бывало взял у маленького мальчишки свою пеструю сорочку, спокойно натянул ее и отошел в сторону.

— Раз у нас был уговор, слово за тобой, — сказал ему Ника Квривишвили.

Арон оглядел своих товарищей и молча направился к реке.

Это вроде бы и незначительное происшествие удивительно подействовало на всех нас.

Многие из нас убедились тогда, что евреям так же присущи смелость и мужество, как и всем другим. Это для нас было большим открытием…

После того я подружился со многими еврейскими юношами. Кудрявый парнишка, который в тот памятный день вел своих товарищей на реку купаться, теперь уже доцент и работает у академика Капицы, Арон стал известным хирургом, он главврач большого полевого госпиталя. Если меня ранят, мне хотелось бы попасть именно к нему, говорят, у него необыкновенные руки…

* * *

Сейчас, когда я смотрел на Фрадкина, мне вспомнилась та старая история.

Правда, Фрадкин рос в зажиточной семье, но тем не менее до революции и он в полной мере испытывал национальный гнет.

«Я давно знаю, что у вас в Грузии никогда не было еврейских погромов», — сказал мне однажды Фрадкин и посмотрел на меня такими глазами, словно погромы были предотвращены именно благодаря моим стараниям.

Отлично работал Фрадкин и в хозвзводе. Его обязанностью была доставка продуктов с армейского склада. Он выполнял это дело с присущей ему добросовестностью и четкостью. В вёдро и в непогоду, во время артиллерийских обстрелов и авиационных налетов в урочный час отправлялся он либо один, либо с помощником за продуктами для части, и не было случая, чтобы он вернулся с пустыми руками. Это была очень большая подмога для нас.

Однажды как-то между прочим мне сказали, что Фрадкин спас каких-то летчиков. В то время я был занят и не смог уточнить, в чем было дело. Вскоре я совсем забыл про этот случай.

Подробно я узнал обо всем лишь в тот непогожий и поэтому свободный вечер, когда к нам прибыли две легковые автомашины с командиром авиакорпуса — седым генералом, членом Военного совета и штабными офицерами этого соединения, В тот период я уже был командиром дивизиона.

Все мы были страшно заинтригованы неожиданным визитом. Мы не могли понять, что привело командиров столь высокого ранга и совершенно другого рода войск к нам, артиллеристам.

Генерал попросил меня выстроить дивизион. Я созвал всех и в сумерки, когда было сравнительно безопасно, выстроил бойцов в укромном месте.

Генерал развернул какую-то бумагу, вызвал из строя Фрадкина (к этому времени он был старшим сержантом) и зачитал приказ.

В приказе говорилось, что сержант Фрадкин проявил смелость и мужество, вытащил из горящего самолета двух раненых летчиков и спас их от смерти. Фрадкин при этом сам рисковал жизнью: охваченный огнем самолет мог каждую минуту взорваться. Так оно и случилось, только, к счастью, уже после того, как младший сержант перетащил обоих раненых в безопасное место.

Генерал расцеловал Фрадкина и прикрепил ему к гимнастерке медаль «За отвагу».

Это была его вторая медаль.

А член Военного совета вручил Фрадкину именные часы. Как он сообщил нам, спасенные Фрадкиным летчики были прославленными асами, Героями Советского Союза. Оба они после ранения временно летали на транспортных самолетах, перебрасывая нашим частям, оказавшимся в окружении, боеприпасы и продукты. В один из таких вылетов их атаковали вражеские «мессершмитты», и обоим бы конец, если бы не самоотверженность нашего сержанта.