Любовь, сила и справедливость. Онтологический анализ и применение к этике

Неоднозначность качества любви, которое называют «филия», возникает уже при его первом описании как межличностной любви между равными. Какой бы большой ни была группа равных, филия устанавливает предпочтительную любовь. Некоторые предпочитаются, большинство исключается. Это очевидно не только в таких личных отношениях, как семейные и дружеские, но также и в бесчисленных формах межличностных встреч, определяемых симпатией. Неявное или явное отторжение всех, кто не допущен к этому отношению предпочтения, – это насилие со знаком минус, и оно может быть столь же жестоким, как и любое насилие. Однако такое отторжение других трагически неизбежно. Никто не может избежать необходимости использовать его. Существуют особые формы любви, обладающей качеством филии, которые психоаналитик Эрих Фромм назвал симбиотической связью и в которых эта трагическая необходимость проявляется в неприкрытой форме. Если один из партнеров, связанных отношением филии, используется другим партнером либо в мазохистских, либо в садистских целях, тогда то, что кажется дружбой высшего качества, на самом деле является лишенным справедливости насилием. И снова ага́пи не отрицает предпочтительной любви типа филии, но очищает ее от субличностной рабской зависимости и возвышает предпочтительную любовь до универсальной любви. Предпочтения дружбы не отрицаются, но они не исключают, наподобие аристократической самоизоляции, всех остальных. Не всякий является другом, но всякий утверждается как личность. Ага́пи проникает сквозь границы, разделяющие равных и неравных, симпатию и антипатию, дружбу и безразличие, желание и отвращение. Она не нуждается в симпатии, чтобы любить; она любит то, что должна отвергать, исходя из филии. Ага́пи любит в каждом и через каждого саму любовь.

То, что ага́пи делает по отношению к неоднозначностям любви, Духовная сила делает по отношению к неоднозначностям природной силы. Неоднозначности силы коренятся в ее динамическом характере и в том, что она подразумевает насилие. Духовная сила преодолевает эти неоднозначности не тем, что отказывается применять силу; такой отказ означал бы отказ от бытия. Это было бы попыткой избавиться от себя, чтобы уйти от вины. Духовная сила – это не отрицание силовой динамики. Во многих рассказах о действии Духовной силы говорится о телесных феноменах типа вознесения, перемещения с места на место, потрясения и ужаса. При этом психологические феномены всегда присутствуют. Дух – это сила, которая захватывает и выступает из измерения предельного. Она не идентична сфере идей или смыслов. Это динамическая сила, преодолевающая сопротивление. Тогда в чем ее отличие от других форм силы? Духовная сила не действует ни посредством телесного, ни посредством психологического насилия. Она действует через человеческую личность в целом, а именно через конечную свободу человека. Она не устраняет его свободу, но делает его свободу не зависящей от элементов насилия, которые ее ограничивают. Духовная сила дает личности как совокупности всех ее элементов центр, центр, который выше этой совокупности и, следовательно, независим от любых ее элементов. И это в конечном счете единственный способ объединения личности. Если оно происходит, природная или социальная силы бытия человека утрачивают свое значение. Человек может сохранять их, может отказаться от некоторых из них или даже от всех этих сил. Духовная сила действует посредством них или посредством отказа от них. Человек может проявлять Духовную силу в словах или в мыслях, в том, что он собой представляет или в том, что он делает, в том, что он отказывается от всего этого или в том, что он жертвует собой. Во всех этих формах он может изменять реальность, достигая уровней бытия, которые обычно скрыты. Это сила, которая возвышает святое сообщество над неоднозначностями силы.

Мне нет необходимости много говорить о связи милосердия и справедливости. Мы упоминали об акте прощения в связи с межличностными столкновениями. Взаимное прощение – это осуществление творческой справедливости. Но взаимное прощение есть справедливость только в том случае, если оно имеет основание в воссоединяющей любви, в оправдании милосердием. Только Бог может прощать, потому что в Нем одном любовь и справедливость полностью объединены. Этика прощения укоренена в вести о божественном прощении. В противном случае она подвержена неоднозначностям справедливости, колеблясь между легализмом и сентиментальностью. В святом сообществе эта неоднозначность преодолена.