Любовь, сила и справедливость. Онтологический анализ и применение к этике

Во всех этих онтологических понятиях пока еще нет христианской специфики. Она появляется, когда речь заходит о жизни. Согласно общепринятому представлению, живые существа – это особая группа или род органических существ, которые рождаются, живут и умирают. Но на самом деле все существующее возникает из небытия и в небытие уходит. Поэтому Тиллих обобщает это «родовое» определение жизни до онтологического: жизнь – это реальность бытия, та реальность, с которой человек непосредственно сталкивается и частью которой себя ощущает.

Через всю историю человеческой мысли проходит представление о расколе этой реальности, о наличии в ней двух уровней – сущностного (эссенциального) и зкзистенциального (уровня существования). Еще задолго до Платона греческие мыслители чувствовали, что мир, в котором они живут, лишен предельной реальности. Платон выразил это ощущение в крайней форме: истинное бытие – это бытие вечных идей, или сущностей. Существование – это область чистого мнения, заблуждения и зла. Христианская оценка существующего мира близка к оценке Платона, с той разницей, что, согласно христианскому представлению, «повреждение» мира и появление в нем зла произошло в результате грехопадения. Контраст между сущностью и существованием (но только в отношении мира, а не в отношении Бога) признавали и средневековые христианские философы.

Правда, в эпоху Возрождения и Просвещения возникло иное представление, хотя и не получившее в то время законченного философского выражения. Позднее это сделал Гегель. Согласно этому представлению (его можно назвать эссенциализмом), между сущностью и существованием нет разрыва, вернее, этот разрыв преодолен, и нынешнее существование – это та же сущность, но пока еще не до конца себя реализовавшая. Однако победа эссенциализма была временной. Экзистенциализм XIX и XX в. (в широком понимании термина, при котором к этому направлению мысли относятся и Маркс, и Кьеркегор, и Достоевский, и Хайдеггер) подверг гегелевскую систему сокрушительной критике, расценил ее как попытку скрыть правду об истинном положении человека и по сути вернулся к традиционному христианскому представлению о том, что существование человека в мире – это бедственное существование[48].

Тиллих заново осмысливает вечную тему сущности – существования. В отличие от «идей» Платона, у Тиллиха сущность – это еще не полноценное бытие, хотя уже и не ничто. Полноценное бытие сущность получает только в существовании, хотя и реализуется при этом в неполном, искаженном виде. Но она с самого начала реальна в том смысле, что задает для существования норму, определяет его потенциальные возможности, «судит» его с точки зрения своей нормы.

Таким образом, жизнь – это реализация потенциальных возможностей всего существующего в условиях существования.

Посмотрим теперь, как с использованием этого богословского языка решаются проблемы, о которых говорилось в предыдущих разделах статьи.

7. Грехопадение, христология и спасение

Согласно Тиллиху, человек на своем сущностном уровне – это сохраняющее связь с Богом (т. е. с основанием своего бытия) и наделенное свободой, но конечное и еще не раскрывшее свои потенциальные возможности существо. Грехопадение – это отказ человека от своей сущности ради реализации себя в существовании. Этот отказ стал возможным благодаря свободе.

Представление о том, что свобода человека ограничена судьбой, вносит в традиционное представление о грехопадении нечто новое. В библейском рассказе о грехопадении преобладает этический элемент – вина Адама. Но на втором плане (миф о восстании ангелов и падении Сатаны) грехопадение выглядит как космическое событие, участия в котором человек не может избежать. Поэтому грехопадение носит не только этический, но и трагический характер, и Тиллих предпочитает называть его просто «падением».

По мнению Тиллиха, можно говорить о падении не только человека, но и мира в целом. Нельзя полностью отделить «невинную» природу, не обладающую свободой, от свободного и, следовательно, виновного человека. В природе тоже можно усмотреть аналоги человеческой свободы (спонтанность) и человеческого поведения, описываемого в терминах добра и зла. Поэтому понятие существования можно применить не только к человеку, но и к миру, в котором он живет. Эти соображения приводят к выводу, что существование человека – «это такое существование, в котором человек находится вместе со всей Вселенной, и нет такого времени, когда это было бы иначе»[49]. Значит, «Адам до падения» и «природа до проклятия» – это человек и природа на своих сущностных уровнях, но не реально существовавшие состояния. Иными словами, творение и падение совпадают: не по времени – это события вне времени – а в том смысле, что нет такого момента во времени, когда человек и природа переменились и стали из благих злыми.