Любовь Сутенера

Пряча глаза, я сухо извинился перед официанткой, которая была так разочарована, что чуть было не запустила «тортиком» в мою унылую физиономию; затем быстро оделся и чуть ли не бегом устремился обратно — к заветным столам с выпивкой. Стремление поскорее смыть стыд перед девушкой и ужас перед старостью сказались на мне самым плачевным образом. Иначе говоря, я набрался столь изрядно, что совершенно не помнил, кто и как меня доставил домой.

В ту ночь мне приснился весьма странный сон.

Яркое тропическое солнце, освежающий шелест пальм, тяжеловолнительное колыхание океана — и два пожилых джентльмена лет шестидесяти пяти, одетых почти одинаково — шорты, гавайские рубашки, шлепанцы. Джентльмены расположились под пляжным тентом в уютных плетеных креслах и лениво обмениваются впечатлениями по поводу стройной красотки с шоколадной кожей, ослепительной улыбкой и ярким цветком в черных волосах, которая держит в руках поднос с двумя экзотическими коктейлями.

Самое главное, что в одном из этих старперов я с изумлением узнаю себя, а в другом — Серафима!

«Ничего так не жаль, как растраченных понапрасну жизненных сил, бессмысленно проведенного времени, глупо упущенных возможностей! — говорит господин астролог. — Давай же выпьем за окончательное расставание с прошлым!»

«А не поздновато ли? — сомневаюсь я, пристально глядя в сторону океана. — Глупо жалеть об упущенных возможностях, когда мы слоняемся по краю света, вяло перебирая копытами, как две старые боевые лошади, списанные на пенсию и всеми забытые. Да и вообще, скучно с тобой, старый хрыч!»

«Сам ты старый! — огрызается Серафим и тоже начинает пристально всматриваться в даль. — Слушай, а что там за черная полоса, которая постепенно расширяется?»

«Где?» — спрашиваю я.

«Да вон там, на горизонте!»

И тут я с ужасом понимаю, что это неумолимо катится вперед волна знаменитого азиатского цунами, которая вот-вот обрушится на остров и безжалостно слизнет обратно в океан все живое и неживое, что находится ближе трех километров от берега!

Проснувшись в холодном поту, я так разволновался, что долго потом не мог заснуть снова. Неужели мне начали сниться вещие сны?

* * *

Однако от летних воспоминаний вернемся к осеннему настоящему. Итак, сегодня у меня зазвонил мобильник, после чего в трубке раздался взволнованный блеющий голос моего назойливого «друга»:

— Сергей Иванович? Умоляю вас, приезжайте прямо сейчас и обязательно возьмите с собой какую-нибудь девушку, которая могла бы сыграть роль моей жены.

— Чего? — удивился я. — Как вас прикажете понимать, господин литератор?

— Я вам потом все объясню.

— Когда — потом?

— Когда вы подъедете к моему дому, я выйду и сяду к вам в машину. Пожалуйста, прошу вас! С деньгами у меня сейчас проблем нет, так что об этом не беспокойтесь.

Последняя фраза, да еще в моих нынешних обстоятельствах, возымела решающее действие.

— Ну, хорошо, через час мы будем у вас. Но кого вам привезти?

— Честное слово, мне сейчас все равно. Лишь бы она смогла сыграть роль моей жены. Скорее, я вас жду!

Дав отбой, я слегка призадумался. Вот ведь странная просьба! Конечно, в такой роли лучше всего выступила бы Катюха, у которой имелся богатый опыт из одного официального и нескольких гражданских браков, однако сейчас эта дуреха пошла в баню — выгонять винные пары, — и когда вернется, неизвестно. Да и не хочется мне ее везти к такому раздолбаю — ведь он потом может интима потребовать…

А что, если предложить ему Милену? Тем более что девушка имеет склонность к литературе, любит читать и даже сама пишет стихи — правда, на мой непросвещенный взгляд, несколько простоватые.

Согласно ее собственным уверениям, она была дочерью сербского эмигранта (который в свое время бежал в СССР от Иосипа Броз Тито) и французской студентки. И хотя мы с Миленой познакомились не благодаря Патрику в Университете дружбы народов, а по объявлению в газете, она сама мне позвонила и попросила взять на работу, в этом ей вполне можно было поверить. Дело в том, что она обладала смуглой кожей, мягким южным акцентом и пикантными, типично французскими ножками — с высоким подъемом и тонкими щиколотками. На лицо Милена была довольно красива, но это была настолько холодная, «кукольная» красота, что ее трудно было сразу рассмотреть и оценить. Во всяком случае, яркое обаяние Катюхи нравилось мне гораздо больше.

Итак, я позвонил сербско-французской красотке, и мы выехали по хорошо известному мне адресу на Тимирязевскую улицу. Литератор уже топтался во дворе и радостно бросился к моей машине.

— Еще раз здравствуйте, Сергей Иванович, — торопливо заговорил он, втискиваясь на переднее сиденье и протягивая мне влажную руку, которую я нехотя пожал, — как же я рад, что вы приехали!

— Что там у вас случилось? — холодно поинтересовался я, принюхиваясь к сильному запаху перегара, мгновенно наполнившему весь салон. — Вы обещали рассказать.

— Да-да, конечно, заодно пусть и девушка послушает, — литератор мельком оглянулся на Милену, — тем более от нее очень многое зависит…