Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

Все поступления и расходы по общим работам мы делим поровну и должны осведомлять друг друга о ходе переговоров.

При постановке или издании переведенных или обработанных нами пьес оба имени – граф Ал. Н. Толстой и Георгий Кроль должны быть названы».

Георгий Александрович Кроль – режиссер и сценарист, ученик Мейерхольда, работал в киноиндустрии с 1919 года, снимал фильмы в Финляндии и Германии, жил в Риме, затем переселился в Берлин.

Первым текстом, который они решили «продвигать» совместно, стала пьеса Карела Чапека «R.U.R», благодаря которой в языки всего мира вошло слово робот (однокоренное со словом «работать». Пьеса повествовала о том, как человекоподобные «големы», выпускаемые компанией Rossum’s Universal Robots – «Россумские Универсальные Роботы», восстали, перебили своих создателей, обрели эмоции, познали любовь. Тема «бунта машин», разумеется, не является изобретением Чапека. С ней играли еще в первом десятилетии ХХ века на волне начинающейся индустриальной революции, когда новые изобретения, овладение новыми силами природы и притягивали, и пугали. В России в 1908 году Валерий Брюсов начал писать роман «Восстание машин». Интересно, что у Брюсова коварными убийцами людей становятся электрические, но не человекоподобные машины («некоторые были убиты… при попытке говорить по телефону, другие получили страшный удар при прикосновении к рычагу телекинемы, третьих обварило вырвавшимся паром, одному заморозило руку из холодильника и т. д.»). Роботы же Чапека – органические (каким был и «демон» Мэри Шелли). Знакомые нам человекоподобные «стальные» роботы с электрическим приводом, ставшие героями более поздней фантастики, возникли на пересечении двух этих сюжетов.

В условиях борьбы двух систем бунтующие роботы ассоциировались с угнетенными классами, осознавшими свое угнетение. Таким образом, сюжету легко можно было дать идеологическое обоснование, необходимое для публикации в Советской России за государственный счет.

Георгий Александрович сделал перевод пьесы, названной без затей «Бунт машин», и Алексей Николаевич увез рукопись в СССР. Там он узнал, что один раз перевод пьесы уже пытались опубликовать, но она не прошла цензуры и не была одобрена. И Толстой занялся ее доработкой, тем более что ее уже ждали в Большом драматическом театре, и один из его ведущих актеров Николай Федорович Монахов бомбардировал писателя посланиями, полными нетерпения:

«Комиссариат народного просвещения Петроградское театральное отделение

Государственный Большой драматический театр

3 сентября 1923 г.

Дорогой Алексей Николаевич.

Я совершенно потрясен… Потрясен и тем, что Вы сдержали свое слово – прислали „Бунт машин“, и потрясен самой пьесой. Это, действительно, черт знает что такое по своей динамике и остроте. Мы все обалдели, читая ее, и труппа уполномочила меня поблагодарить Вас по телеграфу за то, что успех претворения „Бунта машин“ Вы поручили Большому Драматическому Театру.

Верьте, дорогой Алексей Николаевич, что мы сделаем все, и даже невозможное, для успеха пьесы…

На первой репетиции актеры так увлекались своими ролями, что репетицию нельзя было прервать ни на одну минуту: все бросили курить, забыли естественные потребности, пропустили сроки для уплаты поимущественно-подоходного налога, перестали умываться и чистить зубы – не могу выгнать их из театра. Требуют непременного Вашего присутствия и указаний.

Счастлив сообщить об этом и жду Вашего ответа для себя и театра.

Ваш Н. Монахов».

И ниже приписка: