Народу было не очень много. Теперь количество людей на улице влияло на мое настроение: если их было много, становилось тревожно, но сегодня на улице не было, кажется, никого кроме меня. А в лавке – никого кроме меня и цветочницы. Я подошла к импровизированной ограде между прилавком и мной в виде протянутой бечевки и ткнула в пышный букет сирени:
– А это продается?
– Конечно, – ответила девушка. Ее длинные волосы были убраны в низкий хвост, вокруг пояса повязан зеленый фартук. Мне захотелось на один день стать ею.
Она обмотала сирень крафтовой бумагой и дала мне пакетик со специальным порошком. Дома я, по ее совету, развела порошок в чистой воде и поставила в нее свежесрезанные ветки.
После этого я постучалась в комнату к Мыше и позвала ее в гости.
– Полный синглооптимизм! – сказала она, увидев на подоконнике букет.
Через три дня мы обе перестали чувствовать его запах, но это уже другая история.
Лив Стремквист. Расцветает самая красная из роз. No Kidding Press, 2020.
Indiana Seresin. On Heteropessimism. The New Inquiry, October 9, 2019.
«Одинокая женщина – синоним неудачницы». Интервью с журналисткой Сашей Сулим//The Village. 28 мая 2020.
Авторка благодарит редакторку и основательницу зина «Поле» Владу Хмель. В тексте использованы отрывки из постов приют-центра Vet.city. Спасибо им за работу.
София Денисова
Расстояние
Помнишь, как мы сидели на скамейке в сумерках и наблюдали за отблесками на черной ряби каналов? Из небольших плавучих домов поднимался дым с запахом фейерверков. Ты сказал, что знаешь меня очень-очень хорошо. Тогда мне ничего не нужно тебе объяснять. Мне ужасно хочется рассказать тебе о том, что меня волнует. Как я живу, пока тебя нет рядом. Наверное, идея показать все именно так пришла мне в голову после того фильма про Джона Донована, с письмами. Думала, потом отправлю тебе послание на очередной открытке со всеми этими устаревшими ритуалами, наклеиванием марок и ожиданием по несколько недель тех слов, которые можно за секунду отправить по интернету. Но пусть будет вот так. Иногда трудно рассказывать важные вещи. Хочется составить карту собственных мыслей и дать тебе компас. Я считаю часы, дни, недели. Мы не виделись уже девять месяцев, это примерно двести семьдесят три дня. В какие-то моменты мне начинает казаться, что я тебя выдумала, что ты приложение, встроенное в телефон, который я не выпускаю из рук ни на минуту.
Я часто думаю о тех идеальных днях, когда можно смотреть в лицо, фокусироваться, рассматривать детали. Прикусывать язык, передавать сухое вино изо рта в рот влажными губами. Трансформировать тело, встраиваться в другое. Смеяться, сливаться, втекать, вытекать, пытаясь добраться до сути. Чувствовать с закрытыми глазами. Касаться гладкой кожи с выпуклыми рисунками. В такие моменты все обостряется, остаются лишь ощущения. Даже если иногда произносятся слова, которые мучительно вспоминать с утра.
Мне бывает очень страшно, что все это исчезнет и я больше не смогу положить руки на плечи, спускающиеся по лестнице.
Наши ритуалы помогают выживать. Я бужу тебя по утрам, делаю скрины твоего заспанного лица. Ты желаешь мне доброй ночи. Каждый новый день заканчивается и начинается с тобой. Это спасает. Я уже привыкла фотографировать все, что происходит вокруг меня, чтобы ты стал частью реального мира, чтобы мог визуализировать, где я, это так важно.
Когда мы смотрим фильмы через общую трансляцию, мне иногда мерещатся твои прикосновения. Когда читаем друг другу, когда готовим завтрак, когда лежим, когда играем в игры, я на долю секунды забываю, что между нами семь тысяч пятьсот километров.