Любовь вопреки

Все это Александр узнал от разговорчивого шорника Матвея Федоровича, он помогал в обустройстве интерьера в кафе, дизайнер предложила сделать нечто вроде салуна, как на диком западе, Минин идею поддержал. Собирали не из подручных средств, а по-настоящему. И седла были на подставках, и распашные деревянные двери, и панели на стенах, уздечки, стремена, кожаные шляпы, барная стойка, стулья, столы — все стильное, как павильон ковбойского фильма в киностудии. Александр к делу подошел серьезно, не поскупился на расходы, и результат превзошел все ожидания. Оставалось только привлечь клиентов, для этого нужна была хорошая рекламная кампания. Этим Минин и занимался. И вот же незадача с ключами. Надо же так попасть по-дурацки!

Выручил все тот же Матвей Федорович, на конюшне его звали «дядя Мотя».

— Ксан Владимирыч! — издалека завидев Минина с дочкой, приветствовал Матвей. — Ты что тут на солнцепеке загораешь? А мы ждем. Дело есть!

— Матвей Федорович! Добрый день! — обрадовался Минин.

— Пошли я покажу кой-чего, я там планчик набросал, — звал шорник.

— Не могу, форсмажор у меня.

— Форс чего?

— Непредвиденные непреодолимые обстоятельства.

Матвей подошел, улыбнулся Жене.

— А это кто к нам пожаловал? Лошадок ходила смотреть?

Женя смутилась, спряталась за отца, вцепилась в него, отрицательно замотала головой.

— Ну ты чего? Напугал бородатый дядька? — А борода у Матвея была окладистая, черная, хоть косички заплетай. При этом череп лысый, шорник брился наголо, чтобы скрыть изрядную плешь. — Так чего тут у вас?

— Ключи в машине захлопнул.

— Вот те раз! Ха-ха… молодец. А это часто бывает, погоди, я инструмент принесу, вскроем без проблем.

Матвей ушел, Минин поставил корзину на капот, запоздало подумал, что он же и барсетку с документами в машине захлопнул. Вот как?! «Что за невнимательность такая!» — ругательски ругал он себя.

Слева от открытого манежа были скамьи. Машина останется в видимости, если пойти посидеть там.

— Идем, Женя, смотри, там интересно.

— Не хочу-у… не пойду-у-у-у…

Раньше бы Минин рассердился, прикрикнул, а то и шлепнул бы, но со дня гибели Ольги все изменилось. Пришло осознание, что кроме Жени у него никого нет. Конечно, мама, но это другое. А Женя — только его, он не мог толком объяснить, но и в этом Ольга теперь не мешала. Женя быстро поняла, что отцом можно крутить как хочешь и беззастенчиво пользовалась новыми возможностями. Минин смеялся и потакал. Даже Татьяна Петровна, при всей любви к внучке, ворчала. Но он отмахивался и продолжал баловать дочку. Никакие ее капризы больше Александра из себя не выводили.

— Сейчас, малыш, видишь, что я натворил. Давай пойдем на скамейку, ты там немножко поиграешь, а я…

— Пап! Смотри!!! — Женя дернула его за руку, и он обернулся в том направлении, в котором указывала дочка.

Увидел он нечто странное. Из длинного, похожего на барак корпуса конюшни вывели рослую, черную от ушей до хвоста лошадь. Можно сказать, клячу. Попона на ней была легкая и обрисовывала страшно выпирающий хребет. Лошадь свесила голову и еле плелась за невысоким жокеем в темных бриджах, сапогах и бейсболке.

— Что за одр? — не выдержал Минин. — Не могли же тут так заморить.

Жокей и лошадь, вернее, вороной жеребец, прошли мимо парковки к тому самому манежу, где были скамьи. Женя сейчас же изменила решение «не хочу идти» на «идем скорее» и потащила Минина следом.

Вороной с жокеем вошли в манеж, Минин с Женей поднялись к скамьям. Некоторое время они смотрели на то, как коня водят по кругу. Через три круга он встал, как раз напротив зрительской трибуны. Минин не успел удержать Женю, девочка соскочила со скамьи и побежала в манеж.

— Женя, постой, — Александр поспешил за ней. — Постой, нельзя тебе туда!

— Да, лучше не надо. Пока Лакрейм один, еще можно, а если еще выведут лошадей, то опасно.

— Его так зовут — Лак…

— Лакрейм, — повторила девушка-жокей, теперь Минин хорошо рассмотрел ее.

А поначалу за парня принял. Молодая, не очень красивая, лицо в веснушках, нос курносый, губы полные, сама невысокая и худая, как жердь. Что конь, что жокей — подумал про себя Минин.

— Извините, мы не будем вам мешать, — он подоспел вовремя и не дал Жене подойти близко. Жеребец так низко свесил голову, что девочка запросто могла потрогать его длинную черную челку, что она и собиралась сделать.

— А вы и не мешаете. Мы с Лаки только шагаем, ездить на нем нельзя.

— Болеет? — Минин поддержал разговор, отчасти, чтобы взять под контроль ситуацию, просто так увести Женю не удастся — это было очевидно. Ну и сам он хотел узнать, что же за лошадь такая затесалась в элитный конный клуб, где ухоженные сытые питомцы сияли идеально вычищенными шкурами и красовались в дорогих седлах и уздечках.

— Болеет, — вздохнула девушка, — по хозяйке скучает.

— А она что, бросила его? — Женя все тянулась к челке, жеребец стоял понуро.

Минин подумал, а вдруг болезнь какая-нибудь заразная у него, еще к Жене прицепится. Чем там лошади болеют?