Любовь вопреки

— Хорошо, давай прекратим визиты Риты к тебе. Ты хочешь сказать что-то еще? Вера, ну не затем же ты приехала, чтобы сообщить о неэффективности терапии.

Вера жестом заставила его замолчать.

— Она тебе не пара. Выслушай меня. Я пришла извиниться, — ее голос дрогнул лишь на какое-то мгновение, но она взяла себя в руки.

— За что?

— За то, что я сделала с нами три года назад или, может быть, раньше. Толя, я считала, что секс без любви — это не измена. Это плата за некоторые услуги. У меня не было денег на подарки и взятки, а просто так диссертации не защищаются, ты и сам знаешь. Мне нужен был рост. Я не думала, что ты так отреагируешь, это была сделка. Всего лишь сделка! К тому же, когда мы с тобой поженились, мы не любили друг друга. Да, была симпатия, но не больше. Ты знал, что и до тебя у меня были мужчины, а я прекрасно понимала, что не первая женщина в твоей жизни.

— К чему все это, Вера?

— Ты не понимаешь? Я состоявшийся человек, доктор медицинских наук, а вошла сюда и завидую этой девчонке, твоей любовнице, которая смотрит на тебя щенячьими глазами и раздвигает ноги по первому требованию. Не возражай! Не рассказывай мне сказки, что у тебя с ней ничего нет! У каждого хирурга есть своя медсестра. У тебя — эта. Я по глазам ее вижу. Я даже Рите твоей полоумной завидую, потому что у нее есть ты, потому что ты делишь с ней постель и кров. Потому что вы едите за одним столом. Потому что ты собираешься на ней жениться!

— Вера, тебе нужно обратиться к психологу… И с медсестрой у меня нет никаких отношений, она в дочери мне годится.

— Зачем мне к психологу?

— Лечиться от зависти, наверно.

— Чему мне завидовать? У меня есть все.

— Если бы у тебя было все, ты не сидела бы сейчас при полном параде напротив меня и не теребила бы нервно шарф. Хочешь меня соблазнить? Ты красива, только нет у тебя ни души, ни совести.

— Не простил? — произнесла она еле слышно.

— И не думал прощать. Вычеркнул из жизни и пошел дальше. Хорошо, что наш брак не был скреплен любовью, так хоть не так больно. И детей нет, что тоже просто замечательно в данном случае.

— Ты хотел детей? Толик, ты серьезно? Ты говоришь о детях как о компоненте семьи? Да если бы они были, об отце знали бы только по моим рассказам. Ты же всегда на работе, у тебя операции, тяжелые больные, наука, статистика, вскрытия, вечное чтение журналов, конференции, доклады, статьи, снова больные. — Она вновь стала прежней — уверенной в себе.

— Вера, я рад, что у нас нет детей. Семьи тоже не случилось. Моей женщине ты помочь не смогла, но пыталась. Спасибо тебе за это.

— Толь, я хочу, чтобы ты знал. Я скучаю по тебе. Не ценила, когда имела, а как ушел… Я на стены лезла. Любила я тебя, а может быть, и сейчас еще люблю.

— Ты же психолог, знаешь, что и как объяснить. Вот на своей шкуре прочувствовала. Это синдром отмены, не любовь.

— Ты жесток.

— Я жесток?! В чем?! Что не могу закрыть глаза на подлость? Вера, я ВСЕ помню, я не простил и не прощу никогда. А ты помнишь тот день?! Я рано пришел с работы, я уволился как раз, а тут вы в однозначной позе. Не я изменил тебе. Я верил и радовался твоим успехам. И да, я хотел детей. Чтобы семья как семья. Чтобы жизнь не коту под хвост.

— Толя, я же только ради нас, ради карьеры… Да не было у меня к нему чувств! Не измена это! А ты?! Как ты мог уволиться? И вообще так поступить. У меня в голове не укладывается: поставить крест на будущем перед самым финишем!

— Уходи, Вера. Лучше уходи.

— Толь, а ведь Рита твоя… Или как ее там? Ты даже этого не знаешь! И думаешь, что она лучше меня?! Думаешь, семью тебе даст? Нет, Толя. Нет! Ты шило на мыло меняешь. Она потребитель, пиявка. И чувств к тебе у нее нет. Ты для нее пустое место, средство к существованию. Жалость тебя погубит. Зачем ты пустил ее в свою жизнь? Уж лучше бы девочку эту, с которой ты на работе кувыркаешься. И не возражай. Я лучше знаю. С ней все можно — и расслабиться, и кайф словить. А эта малышка тебя, идиота, любит. Как она на меня глянула! Да она за тебя убить может! Или грудью от пули закроет. А ты… Мужчины… Все, ухожу! Черт с тобой! Но я рада, что сказала тебе все, что хотела. Надумаешь вернуться — возвращайся. Я, может, и сильная, но всего лишь женщина. И я люблю тебя!

Анатолий ей ничего не ответил, проводил до дверей приемного покоя. Смотрел, как села она в машину, как стукнула ладошками по рулю, как завела мотор и рванула с места.

На душе было хреново. Восемь лет прожил он с этой женщиной. Восемь!

Еще постоял на крыльце, выкурил сигарету, вернулся в приемный.

— Кто это приходил, Анатолий Сергеевич? — спросила баба Нина.

— Жена бывшая.

— Бывшая?

— Ага! Бывшая, и этим все сказано. Катюш, дело у меня к тебе, пойдем поговорим.

* * *

Вернулась Катя не в настроении. Налила себе горячего чаю, присела рядышком с санитаркой и задумалась.

— Ну что, Катюш?

— Ничего, прилег доктор. Пусть поспит, пока можно.

— А звал зачем?

— Да там по больной одной вопросы были. Баба Нина, он слепой, глухой или бесчувственный?

— Судя по бывшей жене, он просто битый.

— Ну да, куда мне до нее. Да и не хочу такой быть.