Любовь вслепую

«А ведь мы совсем недавно мылись в ароматной воде… Может, и ее запах Эггерт мечтал смыть тоже?»

В комнате, которую мне выделили, стояли по бокам две односпальные кровати – такая подошла бы для ребятишек. Правда, здесь не было ни игрушек, ни рисунков, ни компьютерных столов, и спальня ничем, кроме отдельных кроватей, детскую не напоминала. Меня, однако, ошпарила мысль о том, что у Пью могут быть дети, жена. Дом вроде бы пустой, но как знать наверняка? В Первом тоже, наверное, случаются разводы.

Мне хотелось взглянуть на собственную Лейку, увидеть процент случившегося «ущерба», но я не рискнула снимать куртку и включать свет. Вдруг кто-то заметит мой силуэт с улицы? Потому я стояла во тьме – мне привычно.

А после Эггерт вернулся. Одетый уже в другую свежую рубаху и брюки, пахнущий совсем другим гелем для душа – не «матричным». Даже волосы «перемыты». Почему меня терзал этот факт, почему по-своему ранил?

Быть может, он заметил расстройство на моем лице, а может, испытал нечто иное, но, когда он протянул ко мне руку, чтобы коснуться лица, я ее отбила. Несильно, «по-детски», но шлепнула быстро, резко.

– Не трогай меня больше.

В нем мелькнуло что-то от прежнего Пью, и я так и не поняла, хотел ли он утешить меня или, возможно, что-то прояснить для себя самого – всё это уже было не важно. Разлом между нами становился тем шире, чем больше времени я здесь проводила.

– Идем в гостиную, поговорим.

Эггерт верно расценил мое замешательство, потому что добавил:

– Окон не бойся. Они непроницаемы с обратной стороны. С улицы нас не видно.

Ну да, это же Кирстаун. Здесь «технологии».

Вино он наливал «дорого», искусно. Открыл бутылку красного, достал два бокала, поставил их на стол, но я лишь качнула головой.

– Это урожай хорошего года.

Вопросительно изогнутая бровь, а я все не могла привыкнуть к его зрячему взгляду.

Пусть будет урожай хоть какого года. Зачем мне делать глоток, а после всю жизнь скучать по этому вкусу, думать о том, как заработать на бутылку стоимостью в мою годовую зарплату? Хотя у меня и зарплаты-то не было.

– Начинай уже рассказывать, для чего я здесь.

– Начну. – Эггерт пригубил вино, и даже по его ауре, по промелькнувшему на лице страдальческому довольству я поняла, что вино хорошее. И что он устал от пойла в барах Третьего Района. – Но, что бы ты ни услышала сейчас, ответ ты мне дашь утром.

«С чего это? Для чего мне проводить здесь ночь? Если только он не собирается убедить меня сказать «да» в постели».

– Спать я с тобой не буду.

– Кажется, я уже слышал это ранее.

Слышал. И я просрала собственные слова, молила его о руке в моих трусиках на траве в лабиринте, а после мечтала о его навалившемся сверху теле в домике матричного «Гринхилла». Теперь я заявляла то же самое, он, конечно, имел право мне не верить.

«Лузер» – здесь все пространство напоминало мне о том, что я лузер. Здесь оно смеялось надо мной и не воспринимало серьезно. Ладно, не важно все это.

– Рассказывай.

Я так и не села ни на кресло, ни на диван. Я не воспринимала этот дом местом, в котором могла расслабиться и имела на это право, я не «стыковалась» с ним. Продолжала стоять. Наверное, из вежливости, Эггерт не стал садиться тоже. Он помолчал, выстраивая цепочку мыслей, а после заговорил:

– Еще не так давно моя жизнь была налажена и размерена. Хорошая интересная работа, большие достижения. Помолвка… Я собирался жениться, заиметь полноценную семью.

Я честно пыталась, чтобы мне не было прогоркло, я ведь даже предполагала что-то подобное пять минут назад в спальне – Пью любил другую женщину. Хотел от нее детей, видел с ней будущее. И эта женщина прожгла в его душе те самые дыры, края которых я не так давно тушила, а после стягивала.

Эггерт тем временем взглянул на фото, стоящее на одной из полок в шкафу, я взглянула туда же – довольная жизнью пара. Он статный, властный, даже с фотобумаги улыбающийся снисходительно; она – длинноволосая блондинка. Такая, каких обычно помещают на обложки журналов. И уже в минус скатилось представление о своей внешности. Я – брюнетка без таких очевидных «форм», с родимым пятном на лице. Я недотягиваю, …точнее, я даже не пытаюсь выпрыгнуть за линию ноля с такими внешними данными. А ведь были надежды на то, что я понравлюсь Пью, когда он меня увидит. Были. И рассыпались. У него иные вкусы и предпочтения, я «курю» в лиге запасных. Только бы холод в Лейке не усиливался, только бы не слить свои проценты до ноля.

– Поздравляю, – произнесла я глухо, потому что пауза затянулась.

Пью оторвал взгляд от фотографии.

– Не с чем. Свадьба не состоится. Стелла, даже если она меня любила, деньги любила больше. И за предательство свое получила столько, что на безбедную жизнь ей хватит лет на двадцать.

Я издала невнятный звук, нечто, напоминающее смешок, – много, значит, получила. Чтобы безбедно жить двадцать лет в Первом Районе.

Стелла. Имя под стать внешности особе горделивой, знающей о собственном превосходстве.

– Что именно она сделала?