Любовь вслепую

«А можем забрать деньги, выполнить задание. Ведь это быстро – день, может, полдня… Заживать в Дэйтоне будет проще, зная, что можешь позволить себе домик мечты. И с бумагой на переход. Будет противовес…»

На меня взглянули без интереса.

«Главное, пережить это время. Не смотреть на Эггерта, не впускать его внутрь, понимаешь? Не обращать на него внимания».

Хотя, признаться честно, я до сих пор была здесь из-за него, из-за Пью. И обращать на него внимание хотелось, пусть это было чревато дальнейшим неконтролируемым сливом Лейки.

«Как думаешь, сможешь это вытерпеть? И не спечься…» С деньгами будет проще налаживать внутренний баланс, даже если радость по поводу них пока не пришла. Когда-нибудь придет.

Я закрыла глаза.

Наверное, район спальный, вокруг полная тишина. Мирная, летняя.

Я устала, хотелось спать.

(Zalagasper – love letter)

Стоило закрыть глаза, вернулся в воображении домик из матрицы; мне не хватало здесь веселого щенячьего ИИ. Любящего, заботливого. До сих пор хотелось впасть в транс и выдать четкую команду: «Нет, текущий сценарий мне не нравится, давай переосмыслим его. Пусть будет Эггерт, но любящий Эггерт, надежный, с которым мы выйдем наружу, держась за руки. Пусть даже сюда, в Первый, а после придумаем сумасшедший план, как нам победить врагов и жить дальше вместе. Не важно, где, главное, друг с другом…»

Но меня никто не слышал. Здешнее пространство было слепо и глухо, тот интеллект в него не вернулся. Его не вернули Эггерт и его команда. Возможно, его коллеги.

Интересно, какой должностью, связями и статусом надо обладать, чтобы выбивать бумаги на несанкционированный переезд в другой район, минуя процент Лейки? Наверное, очень высоким.

Я же просто скучала по мужским рукам, по мягким касаниям, по веселому Пью – у него хорошее чувство юмора. Было. Наверное, подумала я малодушно, ему было не вредно побыть слепым и беспомощным, тоже кое-что пересмотреть, кое о чем подумать. Походить по барам Третьего, посидеть между простыми смертными, что-то для себя понять.

Я уснула с этими мыслями, незаметно отключилась.

А когда открыла глаза – вероятно, прошло минут сорок пять, – Эггерт сидел рядом, смотрел на меня. Ждал, когда я проснусь.

Я поняла, что соскучилась по нему, по абрису его фигуры, лица – на них отдыхали мои глаза. И чуть-чуть душа. И появилось стойкое ощущение, что внутренней Кристине это тоже надо – еще чуть-чуть побыть с ним. Она, мы вместе с ней выдержим сутки – пусть в них Эггерт будет рядом. И решение было принято, хоть озвучивать я его не торопилась. Развернулась в плетеном кресле-вертушке, крепящемся на столбике сверху, смотрела на ожидающего моих слов хозяина дома.

Он был так трогательно мил, когда был беспомощным. И он прекрасен в своей жесткой ипостаси. В конце концов, озвучив просьбу о помощи, он действительно пообещал столько, что это стоило усилий. Все честно. Не для дыры в душе, конечно. Для ума, для логики.

– Ты смотришь на меня так, как будто хочешь что-то сказать.

Фонарики здесь светили мягко, интимно, я бы сказала.

Я улыбнулась без особой веселости.

– Слепым ты мне нравился больше.

– Не сомневаюсь. Слепым я многим «нравился» больше. Был им удобен.

Теперь Эггерт был Эггертом – нацеленным следовать собственному великому плану, у меня же были сутки, в течение которых я должна была стойко держать сердечную оборону. Простая задача. Очень непростая задача.

– Я сделаю то, о чем ты просишь. – Согласилась я вслух. И, не дожидаясь никаких ответов – ни поощряющих, ни лжебравурных, – добавила: – Покажешь мне ванную. И я спать.

Глава 9

(Dulce Pontes – Canção Do Mar)

Утром меня кормили миниатюрными пухлыми блинчиками. Удивительными, нежными, воздушными, со шлейфом ванили. Я уплетала их, как заключенный, дорвавшийся до именитого ресторана, зная, что у меня в запасе только сутки, в течение которых я должна сделать важное дело. От него, от этого дела, будет зависеть моя дальнейшая судьба: или обратно в «тюрьму», или навсегда на свободу. И пока я не съела три блина, не выдохнула.

Пью сидел рядом с чашкой чая, наблюдал за мной со смесью удовольствия и снисхождения. Кажется, он поел, пока готовил завтрак.

Я пригубила чай.

– Хорошую готовую смесь ты использовал.

Если бы в наших магазинах продавали такую, я приказала бы Орину скупить все упаковки.

– Я не держу дома коробки с сухими смесями.

Моя вилка зависла на полпути ко рту – он готовил все сам с нуля? Ах да, он же говорил, что любит готовить. Обмолвился в лабиринте. Что ж, еще один талант в его копилку.

За ночь проценты в моей Лейке скатились до двадцати семи – могло быть лучше, могло быть хуже. Но следовало торопиться. Такой изысканный завтрак, однако, хотелось растянуть на подольше, и потому я с удовольствием обмакивала кусочек очередного блина в черничный джем.

– Не понимаю, что ей не хватило, твоей Стелле… – Эггерт при этих словах застыл, я же, не обращая на это внимания, продолжила: – Ты богат, мог обеспечить все ее прихоти. Обуть, одеть, оплатить побрякушки.