Любовная капитуляция

освобождая ее от одежды, пробиваясь к мягкому теплу

ее плоти; Кэтрин дрожала, желание переполняло ее,

стремясь выплеснуться на поверхность. Она слабо

застонала, прося еще, еще, еще...

Он, проникнув в нее, начал двигаться, сперва

медленно, ловя каждый момент, играя с ней, дразня и

возбуждая пальцами и губами, пока она не забилась под

ним в страстном экстазе. В ее мире теперь не оставалось

ничего, кроме него и горячих волн желания,

затопляющих ее сознание; плоть Донована, казалось,

превратилась в горячий, раскаленный меч, пронзающий

саму ее душу, заставляющий все ее существо молить об

освобождении от этой муки. Почувствовав, что она

больше не в состоянии ждать, он проникал в нее глубже

и глубже, вновь и вновь...

Откуда-то она слышала свой голос, свои всхлипы и

мольбы; Донован шептал несвязные слова любви и

желания ей на ухо, и оба утратили чувство времени.

Холодным и мучительным показалось Кэтрин

возвращение к реальности; она испытывала стыд и

опустошенность, и разрыдалась в безутешном горе. Она

плакала, полагая, что для мужа она не более чем одно из

удобств жизни, способ извлекать удовольствие!.. Как

всегда, за мигом несказанного блаженства настал час

сомнений и неуверенности, час расплаты.

Донован чувствовал, что жена плачет, и не мог

утешить ее. Она отвернулась от него, и прошло много

371

времени, прежде чем смогла уснуть. Но Донован уснуть

так и не смог. По мере того, как бессонная ночь

тянулась, в нем начало зарождаться осознание ситуации.

Да, он проиграл. Он любит ее больше, чем любил

Дженни или кого-либо еще. Он не может без нее, и

утром ему придется признать эту горчайшую правду.

Ведь если Кэтрин любит Эндрю, то ему, Доновану,

придется делать выбор: либо ее счастье, либо его право

держать ее рядом с собой до конца. Завтра... завтра он

придет к окончательному решению...

Перед самым рассветом Донован Мак-Адам уснул.

24

Рассвет уже позолотил утренние облака, когда Кэтрин

осторожно выскользнула из кровати. Тщательно

одевшись, она немедленно поспешила к Энн, которая

уже не спала, что немало удивило Кэтрин. Она не знала,

что сестра плохо спала с момента бегства Эндрю, долгие

ночные часы молясь то за благополучие любимого, то за

здоровье и счастье Кэтрин, то за саму себя, чтобы иметь

силы встретить грядущие испытания.

—

Кэтрин, я не ждала тебя так рано!

—

Ничего, я подожду. Только поторопись,

пожалуйста, Энн.

—

Хорошо, — кивнула сестра.

Она оделась с максимальной быстротой, поглядывая

на Кэтрин, которая в нетерпении расхаживала по

комнате, как пойманная тигрица.

Кэтрин необходимо было уехать раньше, чем

проснется Донован; ей хотелось побыть в своем старом

доме одной хотя бы немного, а затем уже начать жизнь в

372

отдалении от Донована, разъезжая по всей Шотландии и

навещая бесчисленных родственников.

К тому времени, когда Энн собралась, нервы Кэтрин

были на пределе. Слуги и конюхи внизу в безмолвном

изумлении взирали на двух юных леди, поднявшихся

чуть свет и собирающихся отправиться неизвестно куда,

да еще без сопровождения.

Какое-то время сестры скакали молча. Энн видела,

что Кэтрин в смятении, но не считала себя вправе

спрашивать о чем-то, а тем более давать советы. Та

всегда играла в семье главную скрипку, держала в руках

все нити управления домом, и Энн не сомневалась, что и

на этот раз сестра найдет единственно правильный

выход из положения.

Энн давно перестала сомневаться в любви Кэтрин к

мужу; только упрямство оставалось той преградой,

которую леди Мак-Адам оставалось преодолеть на пути

к душевному миру и счастью. Разумеется, Энн не могла

судить с той же уверенностью о чувствах и настроениях

лорда Мак-Адама, но и он, как ей казалось, всего лишь

не хотел или не умел выразить в словах то чувство,

которое доводило его до крайней степени исступления.

—

Кэтрин, ты... ну, в общем, ты собираешься

пожить со мной в доме какое-то время?

—

Совсем немного.

—

Хорошо... — со вздохом облегчения сказала

Энн, но облегчения этого хватило ненадолго.

—

Потом я собираюсь поехать в Напьер.

—

В Напьер? — Энн вздрогнула от удивления. —

Но для чего?.. Что ты там собираешься делать?

—

Навестить своих кузенов и кузин, — заявила

Кэтрин.

373

—

Кузенов... кузин... Что-то никогда ранее они не

пробуждали в тебе родственных чувств.

—

Я и не собираюсь надолго у них задерживаться.

—

Не понимаю.

—

А что тут не понять? Я решила на время

сделаться путешественницей.

—

Не собравшись толком в дорогу, не захватив с

собой прислугу, без сопровождающих, без...

—

...Без мужа, — закончила Кэтрин. — Да, именно

так. Я прихватила с собой деньги и некоторые

драгоценности. Для нас полезно будет пожить врозь.

Может быть, я смогу отыскать Эрика. Так или иначе, я

хочу принадлежать себе, хотя бы на время.

—

Кэтрин, ты уверена, что хочешь именно этого?

Я ни разу в жизни не видела, чтобы ты от кого-то или от

чего-то убегала.

—

В моем положении это единственный выход.

—