Любовная капитуляция

больше он желал ее не желать.

—

Я бы хотела попросить тебя об услуге, —

сказала она.

—

Вот это сюрприз. Не ждал, что ты когда-нибудь

попросишь меня о чем-то.

Кэтрин повернулась к Мак-Адаму, лицо у нее

казалось непроницаемым.

—

Я хочу вместе с сестрой вернуться домой.

Донован ждал чего угодно, только не этого.

367

—

Ты хочешь сказать, что собираешься покинуть

замок?

—

Речь идет о какой-нибудь паре дней. До чего же

мне надоело всякий раз умолять тебя, нарываясь на

холодность и унижения!

— Не надо ни о чем умолять. Просто тебе, кажется,

нужно лишний раз напомнить, что ты моя жена, и я не

тот муж, который готов отпустить тебя куда-либо... или

к кому-либо.

—

К кому-либо?.. — Глаза ее расширились, и щеки

раскраснелись от гнева. — Ты хочешь сказать, что я...

что у меня...

—

...Может быть любовник? Я ничего не хочу

сказать. Я просто тебя предупреждаю.

—

Себя самого предупреждай. Как там твоя

красотка Дженни? Еще не забеременела? Когда же она

тебе родит? Мне не пора еще готовить ей для крестин

подарок?

Как ошпаренный вскочив с кресла, Донован в три

шага оказался возле жены. Схватив Кэтрин за плечи, он

повернул ее к себе, так что их лица оказались на

расстоянии дыхания друг от друга.

—

Я предупреждал тебя, что ты однажды

заставишь меня обращаться с тобой так, как ты того

заслуживаешь!

Увидев зловещий огонь в его глазах и ощутив

исходящую от него недобрую силу, Кэтрин пожалела о

сказанном.

—

Отпусти меня, — взмолилась она полушепотом,

глядя в глаза мужу, и увидела, как ярость сменяется

другим, более осмысленным, но и более зловещим

чувством. Она все же попыталась продолжить: — Ты

368

ведь уже взял от меня все. Имущество Мак-Леодов твое.

Что тебе еще надо?

—

Что мне нужно? — крикнул он. — Прекратить

отрицать очевидное. Взглянуть в глаза правде.

Скажи хоть слово любви, хотелось ей закричать,

скажи слово, что я для тебя значу больше, чем просто

возможность позабавиться в постели. Скажи, что тебе

хочется, чтобы жена, а не шлюха, согревала твои ночи!

Скажи, что я не сундук и не тряпка, которую продают и

покупают!.. Но этого он никогда ей не скажет...

—

Сам гляди правде в глаза. Ты же меня купил!

Так и не рассчитывай на что-то сверх счета!

Кэтрин с трудом удерживала слезы.

Какой-то момент их взгляды вели безмолвную

схватку, затем, с подчеркнутой любезностью, Донован

заявил:

—

Если на то ваша воля, мадам... я получу по

счету.

Руки его уже схватили Кэтрин, и рот припечатал ее

губы, не давая дышать. Донован обхватил жену за

талию, голова ее откинулась, и она ощутила его горячее,

мускулистое тело рядом, в тоске подумав, почему так

всегда должно быть. Унизительно всякий раз быть

принуждаемой к этому и получать как пощечину

очередное доказательство собственной слабости, когда

первое же его прикосновение пробуждает в ней

чувственный жар...

Донован тяжело дышал, слушая, как сердце бьется в

груди, словно зверь, запутавшийся в чаще. Он

вспомнил, как Кэтрин стонала в такие моменты:

упоенно и бессвязно, — Кэтрин, женщина, способная

сломать любого! Но тут же в его сознании вновь

369

пробудилась мысль об Эндрю, и он потерял над собой

контроль.

Он вновь прижал ее так, что она едва успела

выдохнуть его имя, сжал ее голову ладонями и

поцеловал вновь, жадно и страстно, словно стремился из

глубин ее извлечь и присвоить всю ее сущность, все ее

существо.

Кэтрин пыталась найти слова, чтобы дать ему

почувствовать ее боль и страдания при одной мысли о

том, что он может быть с Дженни; но его серые глаза

вновь

лишили

ее

дара

речи.

Кэтрин

вдруг

почувствовала, что все его разговоры о Дженни не более

чем слова, что любит он ее, и даже отрицать это

смешно.

Тщетно пыталась она бороться с затопившими ее

чувствами, оторваться от его губ... Битва вновь была ею

проиграна, всякий дух сопротивления сломлен. Он

ослабил свою хватку, но ее собственные руки

неизвестно как и почему оказались на его плечах и

обвились вокруг могучей шеи Донована...

Словно уловив момент капитуляции, он уже ласкал ее

и целовал вновь и вновь. Кэтрин в последний раз

попыталась собрать остатки воли, но вместо протеста

издала слабый стон страсти.

Донован не мог ни о чем думать, кроме как о чуде,

происходящем всякий раз, когда он держал жену в

объятиях. Тело ее сдавалось... Но вся ли Кэтрин в его

власти? Действительно ли эта сводящая с ума,

непредсказуемая женщина всецело его в эти моменты?!

Ведь когда она была в его объятиях, губы ее

приоткрывались

навстречу

его

губам,

тело

сладострастно изгибалось, стремясь как можно теснее

370

прижаться к нему! Донован не хотел ничего, только

возноситься с ней на волшебные высоты страсти, где

уже нет «я» и «ты», где остается лишь одна истина —

слепящий

свет

блаженства...

Он

прижался

к

пульсирующей жилке на шее жены, в то же время