Любовная капитуляция

Донован устало вздохнул. Если бы он дал волю своим

приглушенным чувствам, то следовало бы ее разбудить

и заняться с ней любовью немедленно, но он подумал о

ночи, которая наступит через несколько недель, когда

она должна будет сама, как законная жена, прийти к

нему. Нет, он не будет прибегать к силе...

Донован сбросил с себя остатки одежды и осторожно

забрался на постель рядом с ней. Кэтрин зашевелилась,

но не проснулась. Вместо этого она уютно устроилась

рядом с его горячим телом. Донован обнял ее и

осторожно прижал свою щеку к ее волосам. Затем он

тоже заснул.

Прошло два часа, два безбожно коротких часа, и Мак-

Адама пробудил ото сна увесистый удар подушкой по

лицу.

Он спал, положив меч на пол, поближе, поэтому

мгновенно выпрыгнул из постели, схватил оружие и.

почти совершенно обнаженный, встал в боевую

позицию; только услышав издевательский смех Кэтрин,

он пришел в себя.

— Нельзя сказать, чтобы ты был застигнут

совершенно врасплох, но когда в следующий раз

144

полезешь в мою постель, вновь позаботься, чтобы

оружие было у тебя под рукой!

—

Не стоит беспокоиться, Кэт, — ухмыльнулся

Донован и выпрямился, бросив меч на постель. С лица

ее медленно сошла улыбка, когда он подошел к ней, не

отрывая от нее свой многозначительный взгляд. — Не

стоит беспокоиться, — повторил он холодно, вновь

забираясь под одеяло. — Когда для нас придет время

разделить это ложе, я буду в полной готовности.

Можешь поверить в это.

В тот самый миг, когда он накрывался одеялом,

Кэтрин слетела с постели; Донован подложил руки под

затылок и безмятежно смотрел, как она торопливо

подхватывает халат и надевает его.

—

Зачем ты здесь, в моей постели? — фыркнула

она.

—

В моей постели, — вежливо поправил Донован.

— Между прочим, ты разговариваешь во сне, —

ухмыльнулся он.

—

Надеюсь, это были проклятья в твой адрес.

—

Нет, ты говорила всякую милую ерунду о том,

какой я теплый и как со мной удобно...

—

Лжец! — оборвала она его; он уже вломился в

ее сны, лишив ее даже этой возможности побыть

наедине.

—

Какая ложь, Кэтрин? Боже, насколько ты

ласковее и приветливее, когда спишь.

Она ненавидела сейчас его вкрадчивый голос,

скрытность, с которой он проник в комнату и, вероятно,

ласкал ее. Ее страшно пугали эти ужасные, путаные

чувства внутри нее. Думать надо было совсем о другом:

ведь сегодня ее брат должен предстать перед

145

правосудием в лице короля... и Мак-Адама. До Кэтрин

вдруг дошло, что Донован не просто следит за ней, но и

читает все ее мысли, ибо взгляд его стал на редкость

серьезным. Она отвернула голову и встала у окна,

потерянная и раздавленная. Никогда в своей жизни

Кэтрин Мак-Леод не чувствовала себя такой

беспомощной.

Донован встал с кровати и подошел к ней.

—

В своем заключении виновата лишь ты сама, —

сказал он. — Разве не предупреждал я тебя? Ты бы

сейчас спала в своем доме, была бы свободна. Но я не

изверг и понимаю, что мы пока не обвенчаны.

—

Так ты все еще продолжаешь настаивать на

свадьбе, хотя...

—

...Ты меня на дух не переносишь? — закончил

он.

—

Я мечтала, — начала она, обхватив себя руками,

— много раз мечтала о том, каким должен быть мой

брак. В основе его — не принуждение, нет, но уважение

друг к другу и нежная привязанность...

—

Опять ты о любви, — с иронией сказал Донован.

—

Тебя, конечно, не волнует, что я думаю об этом

браке. — Она обернулась к нему лицом. — Тебе нужно

имя, титул и богатство, больше ничего. Что ж, не стану

тебе препятствовать. Но я тебя предупреждала и

предупреждаю снова: ты пожалеешь!

Донован ухватил ее за плечи и притянул к себе.

—

Ты недооцениваешь и себя, и меня. Это будет

брак, о котором ты не мечтала в самых прекрасных снах,

и милое словечко «любовь» будет излишним. Ты

девушка на редкость страстная, я понял это, стоило мне

146

прикоснуться к тебе. Вот увидишь: твоя страсть

проснется и возьмет верх.

—

А не слишком ли ты самоуверен?

—

Это ты самоуверенна. Не выводи меня из себя,

Кэтрин, или мне придется доказать тебе, что я знаю тебя

лучше, чем ты думаешь. — Он твердо выдержал ее

взгляд. — Не надо претензий на любовь ни с твоей, ни с

моей стороны. Бери от жизни все лучшее, и мы сумеем

со временем наладить дружеские отношения. Как с моей

женой с тобой будут обращаться с величайшим

почтением и уважением, и при дворе, и дома. Если же

тебе заблагорассудится продолжать делать глупости, —

что ж, и обращение с тобой будет соответственное.

—

А какого еще обращения я могу ожидать от

такого жестокого, бесчувственного человека!

Донован улыбнулся.

—

Осторожней, Кэтрин, когда придет время, я

окажусь достаточно ласковым и жарким, чтобы

удовлетворить всем твоим требованиям.

Прежде чем Кэтрин успела что-либо ответить, с

улицы донесся звук колоколов, и Мак-Адам отпустил

девушку.

—

Мне нужно одеваться. Король созывает

парламент.

—

Ты сегодня выносишь приговор, — прошептала