Любовник леди Чаттерли

Tell me why you're crying!' she said, with the conventionalized sweetness suitable. More violent sobs, self-conscious.	Почему плачешь? - тоном "доброй тети" спросила Копни. Девочка испугалась и зарыдала еще пуще.
Still more sweetness on Connie's part.	Конни заговорила еще мягче.
'There, there, don't you cry!	- Ну, ну, не надо, не плачь!
Tell me what they've done to you!'...an intense tenderness of tone. At the same time she felt in the pocket of her knitted jacket, and luckily found a sixpence.	Скажи, кто тебя обидел, - как могла нежно проворковала она и, к счастью, нашарила в кармане вязаной кофты монетку.
'Don't you cry then!' she said, bending in front of the child. 'See what I've got for you!'	- Давай-ка вытрем слезы. - И она присела рядом с девочкой. - Посмотри-ка, что у меня есть, - это тебе!
Sobs, snuffles, a fist taken from a blubbered face, and a black shrewd eye cast for a second on the sixpence.	Девочка перестала всхлипывать, хлюпать носом, отняла кулачок от зареванного лица и смышленым черным глазом зыркнула на монетку.
Then more sobs, but subduing. 'There, tell me what's the matter, tell me!' said Connie, putting the coin into the child's chubby hand, which closed over it.	Потом раз-другой всхлипнула и примолкла. - Ну, а теперь расскажи, из-за чего такие слезы, -снова спросила Конни, положила монетку на пухлую ладошку, девочка сразу зажала ее в кулачок.
'It's the...it's the...pussy!'	- Из-за... из-за киски!
Shudders of subsiding sobs.	И всхлипнула еще раз, но уже тише.
'What pussy, dear?'	- Из-за какой киски, радость моя?
After a silence the shy fist, clenching on sixpence, pointed into the bramble brake.	После некоторой заминки кулачок с монеткой ткнул в сторону кустов куманики.
'There!'	- Вон той!
Connie looked, and there, sure enough, was a big black cat, stretched out grimly, with a bit of blood on it.	Конни пригляделась. Верно: большая черная окровавленная кошка безжизненно распласталась под кустом.
'Oh!' she said in repulsion.	- Ой! - в ужасе воскликнула она.
'A poacher, your Ladyship,' said the man satirically.	- Она, ваша милость, нарушительница границы,- язвительно произнес Меллорс.
She glanced at him angrily. 'No wonder the child cried,' she said, 'if you shot it when she was there. No wonder she cried!'	Конни сердито взглянула на него. - Если вы ее при ребенке пристрелили, неудивительно, что девочка плачет! Совсем неудивительно.
He looked into Connie's eyes, laconic, contemptuous, not hiding his feelings.	Он быстро, но не тая презрения, посмотрел на нее.
And again Connie flushed; she felt she had been making a scene, the man did not respect her.	И опять Конни стыдливо зарделась: никак она снова затеяла скандал, за что ж Меллорсу ее уважать?!
'What is your name?' she said playfully to the child. 'Won't you tell me your name?'	- Как тебя зовут? - игриво обратилась она к девочке. - Неужели не скажешь?
Sniffs; then very affectedly in a piping voice: 'Connie Mellors!'	Девочка засопела, потом жеманно пропищала: -Конни Меллорс!