Любовник леди Софии

У нее перехватило дыхание.

- Нет.

И тогда его пальцы пришли в движение, нежно поглаживая ей кожу шеи, ощущение было несравнимо ни с чем, что она испытывала до этого. София даже негромко застонала, наслаждаясь этими легчайшими, нежными прикосновениями. Голова ее безвольно откинулась назад, пока не уперлась в его мускулистый, твердый живот. Казалось, что она, словно марионетка, была не в состоянии двигаться самостоятельно и в движение ее приводили только ловкие руки кукловода.

- Когда вы передумали? - спросил ее Росс.

Боже, она была больше не в силах что-либо от него скрывать! Ему ничего не стоило, словно разорванные одежды, сорвать с нее остатки былой гордости, оставить ее душу обнаженной перед всем миром, исторгнуть у нее признание.

- Когда вас ранило, - произнесла она сдавленным голосом, - мне захотелось вам помочь... Мне было страшно при мысли, что кто-то может причинить вам боль. И в особенности я сама.

Она говорила с трудом, чувствуя, как волнение сжимает ей грудь. Откуда-то из глубины у нее вырвался стон - это его теплые пальцы скользнули под корсаж. Росс взял в ладонь ее грудь и принялся нежно поглаживать сосок, пока он не набух и не напрягся, превратившись в крепкий розовый бутон. И все же, казалось, он ласкал ее не для того, чтобы возбудить, а словно желая напомнить о той близости, которая уже существовала между ними всего несколькими часами раньше. София почувствовала, что кожа ее словно пылает огнем. Разморенная этим жаром, она откинулась на Росса, не в силах даже пошевелиться.

Росс присел на кровать и бережным движением повернул Софию к себе. Она подняла глаза и увидела, что его рот сжат, словно Росс только что принял на себя болезненный удар.

- Я не знаю, что произошло в прошлом, - глухо произнес он. - Я не помню вашего брата. Однако я обещаю вам выяснить, что, собственно, с ним произошло. И если окажется, что я действительно повинен в том, о чем вы только что мне рассказали, я приму на себя вину и всю ответственность за содеянное.

Его пальцы продолжали ласкать ей грудь, словно он не мог побороть в себе желание еще и еще раз прикоснуться к ее телу.

- Ну а пока я прошу вас лишь об одном: не покидайте меня, пока я не узнаю всей правды. Обещаете, что останетесь со мной, а, София?

Она кивнула, сопроводив свой кивок судорожным стоном. Росс убрал влажные пряди волос от ее лица и, склонившись над ней, припал к ее губам долгим и горячим поцелуем.

- Но ведь я обманула вас, - прошептала София. - Неужели после этого вы все еще хотите меня?

- Что заставляет вас думать, будто в моей власти абсолютно все, даже мое сердце? Я такой, как и все другие люди, София, - прошептал он и сильнее прижал ее к себе.

Она тотчас почувствовала, как напряжение предыдущих минут покинуло ее, оставив парить в облаках блаженства. Росс знал правду, и все-таки он ее не отверг. Это с трудом укладывалось у нее в голове. София зарылась лицом ему в сюртук, вдыхая легкий запах табака, который впитался в ткань в накуренной бильярдной.

Росс нежно обнял ее:

- Это ожесточение, которое вы носили в своем сердце долгие годы... от него будет нелегко избавиться...

- Уже избавилась, - ответила София и со вздохом опустила голову ему на плечо. - Все это время я мечтала отомстить несуществующему человеку. Вы ведь совсем не тот, кого я ожидала увидеть.

- Старого напыщенного индюка, в парике и с трубкой во рту, - завершил он ее мысль, вспомнив слова, произнесен ные ею в самый первый день.

София ответила ему грустной улыбкой:

- Вы разрушили все мои планы. Я просто не могла не влюбиться в вас.

Казалось, ее слова отнюдь не обрадовали Росса.

- Но что, если я действительно и есть тот самый черствый и бездушный судья, который обрек вашего брата на верную гибель? - спросил он, и в глазах его читалась тревога. - Когда я десять лет назад только пришел работать на Боу-стрит, у меня как у судьи не было никакого опыта. И первое время я основывал свои суждения на опыте тех судей, которые работа ли там до меня. Мне казалось, что правильнее всего будет четко следовать выработанным ими процедурам. Лишь позднее я стал прислушиваться к голосу собственного сердца и вести дела так, как мне казалось единственно правильным и целесообразным. Признаюсь, поначалу я бывал чересчур суров при вынесении приговоров, подчас не видя в преступниках, которые представали передо мной, людей с их нелегкими судьбами. - Он тяжело вздохнул. - И все равно никак не могу себе представить, чтобы я отправил обыкновенного карманника на каторжное судно.

София молчала, не зная, что ему ответить.

Его пальцы нежно следовали линии ее четко очерченных бровей.

- Раньше я никогда не позволял себе сожалеть о прошлом. Подобные вещи тщетны, а от тяжких раздумий можно сойти с ума. Но сегодня я впервые за много лет пожалел о том, что мое будущее зависит от ошибки, некогда допущенной мной в прошлом. Имею ли я право просить вас о том, чтобы вы простили мне смерть вашего брата? Да и как можно искупить подобную вину? И вместе с тем мне страшно подумать о том, что я могу вас потерять.