Любовница императора Авискоты

– Понимаю вас, мэм, – Рикхард лучезарно улыбался. – Такие привычки уже не исправить.

– Рик служил вместе с моим мужем в Галендаре, – сказала я. – Он здесь тоже по делам, у нас соседние номера, мы встретились в коридоре.

Рикхард глянул на меня, чуть приподняв бровь, так: «неужели?» Но я знаю, он готов поддержать мою игру… даже если ведет свою. Бенедиктина заметно расслабилась, видимо все в ее сознании сошлось, она готова была это понять. Старый друг и соседние номера…

– Мы ведь позавтракаем, – сказал Рикхард. – А то мне скоро пора идти, у меня в восемь встреча.

– Здесь до семи только кофе и тосты, и еще, возможно, вчерашние булочки, – сказала Бенедиктина, словно оправдываясь. – Горячую еду подают позже.

– Ничего, кофе с тостами – тоже неплохо для начала, – Рикхард улыбнулся. – А вы давно здесь, Бенедиктина?

Он спрашивал, она отвечала. Сначала смущалась, начав очень неуверенно, но потом все большее воодушевление охватывало ее. Рикхард умел слушать, умел подвести к нужной теме, умел улаживать дела… И десяти минут не прошло, нам только-только принесли кофе, но оказалось, что я уже приглашена на все собрания, и на все согласна, и они успели договориться пристроить меня к какой-то волонтерской работе. Я, правда, и слова вставить не успела, но кого это волнует? «Вы только попробуйте, Мэрион! Вам понравится!» – глаза Бенедиктины увлеченно блестели. «Тебе нужно отвлечься, Мэр, – ухмыляясь, Рикхард подмигнул мне. – Я понимаю, как тебя не хватает Эдварда, нам всем не хватает. Но нужно жить дальше. Попробовать что-то новое для себя. Ты ничего не теряешь. Намазать тебе тост джемом? Клубничным или абрикосовым?»

Отлично. Он пристроил меня к делу, теперь не сбежать. Я могу, конечно, но придется объясняться. Увязла в этом окончательно.

Только кто знает, может быть действительно пойдет мне на пользу.

Рикхард делал все это безумно естественно и непосредственно, я даже не понимала, в какой момент с ним можно поспорить.

Только Бенедиктина вдруг запнулась, ее взгляд остановился на руках Рикхарда. Он намазывал тост джемом…

Он сидел рядом со мной и иногда, так между делом, касался моей руки. Легонько, но…

Бенедиктина окончательно поняла, что мы спим вместе? Хотя, думаю, это было понятно сразу, как только мы вошли вместе, в такой час. Понятно по тому, как он смотрел на меня. Обручальное кольцо на его руке? Он, женатый мужчина, вот так тут утром со мной, мажет мне тосты? В этом дело?

Какого черта я буду стыдиться этого? Я свободная женщина, в конце концов! Никому не обязана… разве что Рикхарду. Но уж точно не этой Бенедиктине.

А Рикхарда этим не возьмешь, он вообще уверен, что не обязан ни перед кем отчитываться.

Я взяла чашечку.

– Тут неплохой кофе, – и отпила немного. – Хотя как ты варишь, мне понравилось больше.

Чтобы уж точно сомнений не осталось.

– Ты мне льстишь, – Рикхард усмехнулся с легкой иронией, и смущаться даже не подумал. – Тогда давай в следующий раз встанем пораньше, я влезу к ним на кухню и сварю кофе для тебя? Хотя с тобой невозможно рано встать.

Легко. И слишком откровенно. Зря я начала…

Бенедиктина, кажется, икнула.

Зря. Я сама оказалась не готова. Не стоило начинать. Или наоборот – правильно, как щелчок по носу. А то я уже почти поверила, что я почти леди, что я нормальная женщина… обычная, что я…

Бенедиктина смотрела на нас, а я вдруг не знала, куда деть глаза. Мне казалось, все уже поняли, что я шлюха и что мне не место здесь.

Рикхард взял меня за руку.

– Я бы хотел делать это каждое утро, Мэр, – сказал он как-то невероятно честно. – Варить кофе для тебя… тосты, вот, джемом мазать. Я до сих пор не могу простить себе, что шестнадцать лет назад просто ушел, ничего не сделал. Не вернулся. Что все так вышло.

Он смотрел мне в глаза.

– Ты с ума сошел? – шепотом спросила я.

Он покачал головой.

Это ведь представление, да? На публику. Признание, чтобы моя репутация не пострадала так сильно? Словно у нас не случайная встреча, а… что-то серьезное, очень давнее.

Осталось только сказать: «Жалею, что отдал тебя Эдварду» – было бы совсем красиво. Он ведь друг моего покойного мужа.

Но он не сказал. Только склонился к моей руке, поцеловал пальцы.

Потом, словно только вспомнив, повернулся к Бенедиктине.

– Простите нас, – сказал он. – Это я виноват. Заявился сюда ночью, Мэр не ждала меня, но куда ей деваться. Простите, – он поднялся на ноги. – Мне, пожалуй, пора, у меня скоро встреча. Мэр, а ты не сбегай, ладно? Хотя бы немного.

Это было так…

Я долго сидела, вся красная, глядя в чашку кофе перед собой.

И только когда он совсем ушел, осмелилась поднять глаза.

Бенедиктина смотрела на меня так, словно… я не могла понять. Странно.

– Вы меня осуждаете? – тихо спросила я. Сама не знаю зачем.

Бенедиктина вздрогнула, потом поджала губы, покачала головой.

– Я вам завидую, Мэрион. Он ведь вас любит. Я никогда не видела, чтобы мужчина делал такие вещи.

– Потому что я ему не жена.

Я тоже поднялась.

Все намного сложнее. И я не очень готова это обсуждать.

* * *

Я взяла свежую газету у портье, развернула, да так и осталась стоять.

«Императрица Одальберга тяжело больна».