Любовницы Пикассо

Меня омыло волной надежды – теплой, как вечерний воздух. Если Пикассо откажется говорить со мной, то, может быть, Ирен согласится? Я возьму у нее интервью, напишу о ней и как-нибудь постараюсь убедить Дэвида Рида, что в «Современном искусстве» пора опубликовать статью об Ирен Лагю – малоизвестной французской художнице, которая была близко знакома с Пикассо и являлась важной частью бурного и необузданного движения авангардистов после Первой мировой войны, экспериментировавшего с живописью и самой жизнью, создававшего образы, которые шокировали своей смелостью, свободой и буйством красок.

– Ирен Лагю все еще приезжает сюда? – поинтересовалась я.

– Не так часто, как раньше. Ее муж стал очень важным человеком – знаменитым хирургом, удостоенным ордена Почетного легиона за свою работу. У нее есть дочь, которая тоже выбрала карьеру врача. Но да, иногда Ирен приезжает в Антиб и посещает меня, свою старинную подругу. Я умею хранить секреты. – И мадам снова подмигнула мне.

– Мне хотелось бы написать о ней и ее живописи, – сказала я. – Но мой издатель хочет статью о Пикассо.

Она восторженно всплеснула руками.

– После отъезда вы должны остановиться в Париже. Я организую для вас такую встречу!

Что-то маленькое зашуршало в кустах возле пансиона. Послышалось вопросительное «мяу», и мадам Роза достала из кармана кусочек рыбы, сохраненный после ужина. Оранжевый кот с рваными ушами вышел на веранду и с достоинством принял рыбку с ее ладони. Она подождала, пока он не закончит трапезу. Когда кот съел и посмотрел на нее в надежде на большее, она погладила его по голове, и он громко замурлыкал.

– Это Томас, – нежно сказала она. – Великий охотник. Никаких мышей у меня на кухне!

От парадной двери донесся встревоженный клекот попугая.

– Сгинь! – крикнула в ответ мадам Роза. – Vos chaussures!

– Как насчет Пабло Пикассо? – спросила я с такой же надеждой, как кот, ожидавший второй порции трески. – Возможно, вы знакомы и с ним?

– Ах, это великий человек! Хотя, когда я увидела его впервые, он еще не был таким. Да, мы встречались. В те времена, когда Антиб еще был маленькой деревушкой. Иногда он приходил сюда и ужинал в кафе с друзьями. С какими-то американцами, которые приехали летом – еще до того, как все остальные начали приезжать сюда. Тогда, как вы понимаете, здесь было очень тихо. Ночью мы могли слышать только пение цикад.

Мадам Роза закурила очередную сигарету и посмотрела вдаль.

Мы находились вдалеке от пляжа, но могли слышать тихие переливы музыки и смеха на верандах прибрежных отелей – даже в эту пору межсезонья.

– Иногда я скучаю по тишине, – вздохнула она. – Что вы хотите узнать о Пикассо? Разве недостаточно видеть его картины?

– Думаю, он был другом моей матери.

Это до сих пор звучало странно для меня. Я еще никому не говорила вслух, даже себе, что он мог быть моим отцом.

– Они познакомились здесь, в Антибе. Это случилось в 1923 году.

Я не сказала, что собираюсь писать о нем. Люди могут замыкаться в себе, когда узнаю́т, что вы журналист и делаете записи.

– И она не рассказала вам все, что знала о нем? Почему?

– У нее были свои секреты.

– Ах… В этом и трудность начет секретов: вы не знаете, что они есть, пока сами не находите их, а потом вдруг начинаете во многом сомневаться. Почему правда так долго оставалась скрытой?.. Значит, вы совершаете паломничество и хотите выяснить то, о чем не говорила ваша мать? Bien[52]! Вот что мне известно о Пикассо: очень симпатичный мужчина. У него было то, что в вашем Голливуде называется сексапильностью, так? Женщины не могли противиться ему. Очень темные глаза. Он вел себя тише, чем большинство мужчин в кафе. Мало пил и всегда оставался начеку. Слушал и наблюдал. Иногда доставал карандаш и делал эскиз на бумажной скатерти. – Мадам Роза изобразила рукой движение рисовальщика, наклонила голову и посмотрела на воображаемый рисунок. – Однажды вечером он нарисовал меня, – продолжала она. – Очень красиво! Но Жан-Марк был ревнивым, и он разорвал рисунок. Ай-ай-ай! Мы могли бы продать его и заработать хорошие деньги… Пабло уже был таким известным, что отельеры сохраняли такие эскизы. Они стоили денег, но Пикассо рисовал только потому, что он не мог не рисовать. И ему нравилось разглядывать девушек. В этом он был похож на остальных мужчин, но вы не могли определить, какая девушка заинтересует его. Думаю, он высматривал интересные формы носа или губ, а не общую красоту. К примеру, когда мой Пьер впервые представил меня ему, Пикассо обратил внимание на мое родимое пятно. – Она указала на коричневое пятно над ее правой бровью – размером с ноготь моего мизинца. – Оно имеет форму Испании, – сказала она. – Ну и ладно… Раньше я носила челку, чтобы скрывать его. Но после того я отпустила длинные волосы и оставила лоб открытым. Потому что у меня есть родимое пятно в форме Испании, которым восхищался Пабло Пикассо!

– И? – настойчиво спросила я.