Любовницы Пикассо

Я пообедала в пансионе ради того, чтобы порадовать мадам Розу, искренне желавшую, чтобы я оценила мастерство ее поварихи, но и ради того, чтобы увидеть других ее клиентов. Нужно было отвлечься, поскольку завтрашний день был чрезвычайно важен для меня. Завтра я попытаюсь встретиться с Пабло Пикассо. С великим художником! И, возможно, любовником моей матери.

В тот вечер в столовой мадам Розы собралась полная компания. Здесь были две английские дамы в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет, приехавшие посмотреть на романскую церковь и старинные греческие стены городка; супружеская пара из Парижа, чей врач рекомендовал морской воздух для здоровья мужа; торговец из Филадельфии, приехавший в Антиб, чтобы убедить владельцев гранд-отелей в абсолютной необходимости приобрести у него американскую фаянсовую посуду.

Когда я вошла в маленькую столовую, они посмотрели на меня и пробормотали тихие приветствия, прежде чем вернуться к уже начатому разговору. Мари, служанка мадам Розы, налила суп в мою миску и положила рогалик на хлебную тарелку.

– Но, мсье, у нас во Франции делают замечательную посуду! – сказала парижанка, вскинув тонкие брови. – Зачем нам ваша продукция?

Торговец усмехнулся.

– Наша посуда гораздо дешевле, – ответил он. – И ее не так просто разбить. Гостиницы не нуждаются в антикварном качестве, – обратился он ко всем остальным. – Им нужно хорошее стандартное качество.

Как только речь зашла о деньгах, американские дамы решили, что беседу нужно направить в более возвышенное русло.

– Я слышала, что неподалеку отсюда живет Пикассо, – сказала та, что носила волосы завязанными в узел. Ее спутница оформила прическу в виде массы седых локонов.

– Вся эта странная современная живопись… – сказала ее спутница, понемногу отхлебывавшая из суповой ложки. – Никогда не понимала ее! Лучше дайте мне Моне или Ренуара. Когда смотришь на их полотна, то хотя бы знаешь, что видишь.

Мадам Роза, сидевшая во главе стола, подмигнула мне над бокалом вина. Для такого случая она облачилась в длинное платье с расшитым бусинами подолом, который производил звук тихого стука дождя по крыше, когда она двигалась. Между переменами блюд она вставляла сигареты в изящный мундштук из слоновой кости и выдувала колечки дыма.

Парижанин покраснел.

– Но мы должны жить в своем времени, а не в каком-то еще! – возразил он, явно тронутый этими словами. – Зачем смотреть на картины, созданные для людей, которые жили много лет назад?

Это был аргумент моей матери, и я сразу же почувствовала к нему симпатию.

– Разве не в этом заключается смысл музеев? – сказала американка, которая начала разговор. – Видеть историю, испытывать то, что видели и ощущали другие люди.

– Музеи… Склады! – сказала парижанка, приглаживая свои уже причесанные черные волосы вокруг узкого лица. – Все это очень хорошо, но нам нужно уделять внимание живым художникам, а не мертвым.

– Этот Пикассо! – фыркнул торговец, явно раздраженный тем, что разговор свернул в сторону от дальнейшей рекламы его посуды. – Парень, который рисует носы на лбу!

Мадам Роза рассмеялась.

– Да, тот самый, – согласилась она.

Она была хорошей хозяйкой и не стала осаживать клиента. Но когда принесли яблочный пирог с кремом, дала ему самую маленькую порцию. Я гадала, мог ли Джек прибегать к такому роду возмездия для раздражительных клиентов в своем отеле. Скажем, один ломтик бекона за завтраком вместо двух…

– Что тут смешного, мадемуазель? – спросила парижанка, поскольку я рассмеялась при виде мстительных порций мадам Розы. – Вы из Нью-Йорка? Вы знаете о галерее Розенберга?

– Я провела много времени в этой галерее, – ответила я. – Мы часто ходили туда с мамой.

– Преступно, что война и немецкое вторжение заставили мсье Розенберга переехать в Нью-Йорк, – сказала парижанка. – Так много преступлений… Итак, вы знакомы с работами Пикассо? Каково ваше впечатление?

– Я хорошо знакома с его работами. Он гений.

Простое утверждение, за которым скрывалось многое. То, что я собиралась заставить его встретиться со мной. То, что он был любовником моей матери. То, что он мог быть моим отцом. «Не вполне застольная беседа», – подумала я.

– У него плохая репутация, – произнес торговец. – Жестокое обращение с женщинами.

– Как и у многих художников. Кстати, и у банкиров или водопроводчиков, – парировал парижанин, жена которого опустила глаза и принялась за яблочный пирог.

– Картины Пикассо могут казаться очень дерзкими, потому что он был бесстрашным, – обратилась я к торговцу. – Но он также мог быть очень нежным и даже традиционным. Вам нужно посмотреть на его ранние работы. Например, «Первое причастие», которое было написано, когда он еще жил в Барселоне. Даже вам это понравится!

– Раз уж вы американка, что вы думаете о сенаторе Маккарти? – спросил парижанин. – О том, кто охотится на коммунистов и их друзей? Вы живете в странной стране – возможно, не такой свободной, как многие говорят…

– Здесь мы обсуждаем такие вещи открыто, – согласилась его жена. – Здесь не опасно говорить о политике.