Любовные утехи русских цариц

«Отец мой жил барином. Собираясь куда-нибудь в дорогу, подымался он всем домом. Впереди на рослой испанской лошади ехал валторнист. За ним ехала одноколка отца моего, за одноколкою — двухместная карета, под козлами находилось место любимого шута. Вслед тянулись кареты, наполненные нами, нашими мадамами, учителями, няньками и проч. За ними ехала длинная решетчатая фура с дураками, арапами, карлами, всего 13 человек. Вслед за нею точно такая же фура с борзыми собаками. Потом следовал огромный ящик с рожковою музыкой, буфет на 16-ти лошадях, наконец, повозки с калмыцкими кибитками и разной мебелью, ибо мой отец останавливался всегда в поле. Посудите же, сколько при всем этом находилось народу, музыкантов, поваров, писарей и разной челяди»^[153].

Так ездили на пикники подданные Елизаветы Петровны. А она сама? Когда она выезжала, за ней ехала свита и 200–300 лошадей. А ее собственный возок запрягался двенадцатью лошадьми, и внутри — ну чем не «Мерседес»? — печка, карточные столы, шкафчик с едой. Лошади на больших станциях менялись, и весь путь из Петербурга в Москву они преодолевали галопом за 48 часов. Недаром от такой быстрой езды Екатерину так растрясло, что у ней случился выкидыш к немалому огорчению Елизаветы Петровны, которая дождаться внука не могла, а теперь надо было начинать эту болезненную процедуру зачатия ребенка от нелюбимого мужа заново! Каторга, да и только!

К. В. Лебедев. Посвящение из рядовых сокольников в пожалованные.

Когда Елизавета Петровна выезжала, Петербург пустел на девять десятых своих жителей. Синод, коллегия иностранных дел, военная коллегия, финансовое управление, придворная канцелярия, все служащие при дворе и конюшнях с 80 тысячами человек и с 19 тысячами лошадей должны были следовать за государыней.

Не была она, в отличие от Екатерины Великой, домоседкой. Ей больше всего нравилось пребывать в имениях своих любовников. Побудет она, скажем, пару часов в имении Разумовского в Горенках, где особенно любила гостить, к полудню, глядишь, ее в Вишенках у другого фаворита видят, к вечеру развлекается в имении третьего. Это она только в последний год своего царствования прожила безвыездно в Царском Селе и пешком ходила в приходскую церковь, а так все больше жила в окрестностях Петербурга — Гостилище, Мужинке, Славянке, Приморском дворе. Любила и Аничкин дворец, специально выстроенный и подаренный Разумовскому, который потом продаст его Екатерине II, а та подарит Потемкину, а тот умудрится этот подарок за большие деньги опять продать Екатерине.

Екатерина Великая, будучи свидетельницей этой беспорядочной жизни царицы, недоумевала: «Как она может жить сразу со всеми четырьмя любовниками?» Так прямо, но довольно изящно выразилась об Елизавете Петровне: «Надо сознаться, что всякая другая на месте императрицы очутилась бы в затруднительном положении — уметь ладить с четырьмя и согласовать эти умы — работа не каждому по силам». Но большого ума, наверное, Елизавете и не требовалось. Да и в уме ли дело? Екатерине II непонятно было это магометанство Елизаветы, поскольку сама она имела тенденцию к «моно» и, имея бесчисленное множество фаворитов и меняя их часто, как перчатки, никогда скопом всех вместе не держала. Все по преимуществу шеренгой, по одному, и в этом отношении она моральности строго придерживалась, а Елизавету, о которой один историк сказал, что «она вся соткана для удовольствий», это не устраивало, ей магометанские обычаи подавай, по примеру турецких султанов. И вот, «живя в водовороте низких страстей, Елизавета огрубела до невозможности» и без счета в альков свой любовников разных мастей приглашала. Демократический альков императрицы Елизаветы никакому счету не подлежит. Кого только здесь нет! И денщик Петра I Александр Борисович Батурин. И если при великом государе он дальше денщика не пошел, то при Елизавете Петровне его карьера по кривой живо вверх поехала. Дороженька, слава Богу, проторена была, и для всех одна: сначала стань любовником, сдай экзамен в спальне императрицы, а там тебя возведут в сержанты, полковники, потом в генералы, а при благоприятственных обстоятельствах и большом усердии и фельдмаршалом можешь стать. Сколько при Елизавете Петровне новых дворянских родов из крестьянского происхождения развелось! Словом, денщик, ничем особым у Петра I не отличавшийся, у его дочери живо карьеру сделал и графский титул получил и звание фельдмаршала.