Любовный хлеб

Ты говоришь: «Жизнь к нам обоим зла».
Ты говоришь: «Свет нашу страсть клянет;
Она себе пристанище нашла
Не лучше, чем гнездо, что чайка вьет;

Нежнее чайка пестует птенца

Между волной и жестким тростником;
И море так не школит огольца,
Как нас двоих клеймят людским судом.

Ты так добра, хоть и дерзка на вид,

Тебе любовь мала с недавних пор…
А я так слаб и так неделовит —
Мне не найти жилья наперекор

Дождю…» О голос раненый, уймись!

Ступай; без лишних слов со мной простись.

«Болящая Любовь, не бей крылом!..»

Болящая Любовь, не бей крылом!
Ты смертна — поневоле смерть зови.
Все лучше, чем быть жалким существом,
Влачащим перья гордые свои.

Взрыхляя клювом глинистую грязь,

Истерзанная, слабо стонешь ты —
Не так, как чайка, что с волной взвилась,
Не так, как ястреб, павший с высоты.

Хоть ты караешь дерзкий жест и взгляд

Своею красотой, что не в чести,
Никто не знает нрав твой и наряд.
Оставь бескрылой землю мне, лети!

Но там, в отливе дымчато-узорном,

Пусть тает белый лебедь о бок с черным…

«Не оставайся, Лето, в этой чаще…»

Не оставайся, Лето, в этой чаще.
Тебе здесь, Осень, не бродить, не рдеть.
Пусть не встревают запах трав пьянящий,
Кизила созревающего медь.

Молчи и ты, Весна! Пусть дрозд не будит

Боль и желанье в сникнувшем уме!
Тебе сюда, Весна, пути не будет —
Отныне здесь царить одной Зиме.

Приди, Зима! Пусть холода вернутся.

Не покидай вовеки этих мест.
Пускай под мокрым снегом ветки гнутся,
Пусть саранча трещит в полях окрест!

Реви, буран, во мраке что есть силы!

Прощай, припорошенный берег милый…

«Ты снова одинока? Если так…»

Ты снова одинока? Если так,
Опять найди себя и дверь запри.
Приди в Пенаты; что до прочих благ —
Достань их из угла, с них пыль сотри.

Вот Брамс, вот Чосер; шахматы возьми

И разыграй классический дебют.
На дыбе жухлый разум распрями —
Пусть мысли гибкости ему вернут.

Я брошена, наверное, к добру.

Однако фолиантов разговор
Так сух, что меркнет свет; не разберу,
Что в сникшей воле — отдых иль укор?

Без твоего, без моего лица

Дням громким нет ни смысла, ни конца.

«Тверда я в выборе своем: твой нрав…»

Тверда я в выборе своем: твой нрав,
Твой гнев поколебать его бессильны.
Люби меня иль нет, на это прав
Ты не имеешь до плиты могильной.

Приязнь свою, присутствие свое —

Все, чем дарил, — ты взять обратно можешь:
Тебя и сердце стойкое мое
Связала нить; ее не уничтожишь.

Не думай, в сердца самой сердцевине

Хочу я поцелуя твоего,
Хочу воды, которую в пустыне
Впитал песок. Не более того.

Благослови меня прощальным даром,

Но знай: я не склонилась под ударом!

«Спускаюсь вниз той горною тропой…»