Люди Бездны

Недостижимость счастья, отсутствие твердой почвы под ногами, страх перед будущим – вот что гонит людей в кабаки. Ведь хочется смягчить свое горе, а в питейном заведении боль притупляется, и человек обретает забвение. Это нездоровый подход, конечно, но нездорова сама их жизнь, и алкоголь приносит облегчение, которое ничто другое дать не может. Они даже возвышаются в собственных глазах, кажутся себе добрее и лучше, хотя на самом деле это пристрастие тянет их на дно, низводя до состояния скотов. Эти горемыки так и заливают пивом свои несчастья до самой смерти.

Нет смысла учить их трезвости и воздержанию. Пьянство, может быть, и является источником множества зол, но и само оно порождение не меньших зол. Защитники трезвости могут надрывать себе глотки, крича об ужасах пьянства, но, пока не будет искоренен источник ужасов, толкающих к пьянству, оно никуда не денется.

И пока благотворители не поймут этого, все их усилия не принесут плодов и останутся шутовством на потеху богам. Я посетил выставку японского искусства, устроенную для бедных жителей Уайтчапела, дабы пробудить в них стремление к Красоте, Истине и Добру. Допустим на минуту, что благодаря этой выставке бедняки научатся стремиться к Красоте, Истине и Добру (хотя это и не так), но при том ужасном существовании, которое они влачат, и при социальных законах, обрекающих каждого третьего на смерть в общественном благотворительном заведении, эти знания и стремления станут для них еще одним проклятием. Лучше им вовсе ничего не знать и ни к чему не стремиться, а иначе слишком многое нужно будет забыть. Если бы Судьба обрекла меня на каторжную жизнь в Ист-Энде и при этом пообещала исполнить одно-единственное желание, я бы пожелал навсегда забыть о Красоте, Истине и Добре, забыть обо всем, что я прочел в книгах, забыть людей, которых знал, и то, что мне доводилось слышать и видеть в странах, где я побывал. И если бы Судьба отказала мне в этом, я знаю наверняка, что ходил бы в кабак при всякой возможности и топил бы в пиве свои воспоминания.

О эти люди, горящие желанием помочь! Их образовательные мероприятия, религиозные миссии и прочая филантропия. Природа вещей такова, что все это обречено на неудачу. Они обманывают себя, несмотря на всю свою искренность. Берутся исправлять жизнь, ничего в ней не смысля. Не понимают Западной стороны, а приходят на Восточную как учителя и мудрецы. Они не вникли в простое учение Христа, но идут к несчастным и отверженным, чтобы врачевать общественные язвы. Они отдаются своему делу всей душой, но, кроме помощи ничтожному числу нуждающихся и сбора кое-каких данных, которые можно было бы собрать на более научной основе и с куда меньшими затратами, они ничего не добились.

По чьему-то меткому выражению, они делают для бедняков все, вот только с шеи их не слезают. Те деньги, которые они спускают на свои ребяческие затеи, выжаты из бедняков. Эти благодетели относятся к тому же виду преуспевающих двуногих хищников, которые стоят между рабочим и справедливой оплатой его труда и пытаются учить рабочего, как распорядиться теми жалкими крохами, которые ему остаются. Зачем, ради всего святого, устраивать ясли для детей работниц, куда берут ребенка, пока мать делает, к примеру, фиалки в Айслингтоне по 3 фартинга за гросс? Ведь детей и цветочниц плодится столько, что благотворителям все равно не решить эту проблему. Чтобы изготовить одну фиалку, требуется четыре манипуляции, то есть 576 манипуляций за 3 фартинга, а за день 6912 манипуляций за 9 пенсов. Работницу грабят. Кто-то сидит на ее шее, и стремление к Красоте, Истине и Добру не облегчит ее бремя. Эти дилетанты ничего для нее не делают. А то, что делается днем для ее ребенка, сводится на нет вечером, когда он возвращается домой.

И все они без исключения проповедают одну фундаментальную ложь. Они не догадываются, что это ложь, но их незнание не делает ее правдой. Ложь, которой они учат, это «бережливость». Я покажу это на примере. В перенаселенном Лондоне идет яростная борьба за работу, из-за этого оплата труда опускается до прожиточного минимума. Чтобы быть «бережливым», трудящийся должен тратить меньше, чем он зарабатывает, иными словами, сократить свои потребности. Это значит опустить планку еще ниже. В состязании за возможность работать человек, привыкший во всем себе отказывать, победит того, у кого запросы выше. И небольшая группа таких бережливых трудяг в любой отрасли промышленности, где переизбыток рабочих рук, будет постоянно понижать ставки. В конце концов бережливые перестанут быть таковыми, поскольку их траты будут сведены к самому что ни на есть минимуму.