Люди, дружившие со смертью (СИ)

В каменном мешке, где почти не было сквозняков, мы остановились на привал. Еды становилось все меньше, и от куска припасенной колбасы мы отрезали колесики все тоньше и тоньше.

Сухарь треснул, крошки зазвенели по зубам, будто стеклянные шарики по металлу. На мгновение я испугался за судьбу зубов, провел по ним языком — нет, нормально, все на месте — можно продолжать обедать. Да и если бы иной зуб все же треснул — что толку, все равно до ближайшего зубодера было миль двести.

Если я не ошибался с подсчетом дней, то в моем мире календари и часы начинали отмеривать новый год. Как-то за приключениями я забыл об этом, и вдруг вспомнилось.

Впрочем, год был таким молодым, что нельзя и сказать — хороший он или плохой.

Хотя с иной стороны, говорилось, что как год начинается, так он и пройдет. Я начинал год в нескольких милях под землей. Ну и что с того — что мне теперь, не выходить на поверхность до следующего года?

Я вздохнул достаточно громко, чтоб меня услышал Ади.

— О чем грустишь?

Мне пришлось ответить…

— А… Да брось, глупо так думать — за год уйма всего произойдет. К тому же… Когда у вас отмечают новый год?

— На зимнее солнцестояние.

— А у нас на осеннее равноденствие. Так что я свой новый год отметил на ваших землях.

— У нас? Ваш?..

— А что тут такого. Там мой дом, моя жена ждет моего ребенка. Нашего ребенка.

— Хороший ответ, — согласился я. — Не скажу, что самый правильный, но мне он нравится…

Долго ели молча — я пережевывал еду и сказанное.

Сухари давались с трудом — слюна почти не выделялась, приходилось постоянно прихлебывать воду из фляги. Насчет воды мы не ошиблись — ее в пещерах было предостаточно, но в темноте подземные реки казалась черней угля. И странное дело — казалось, чернота сохранялась и во фляжке. Поэтому, когда я пил, я цедил воду сквозь зубы — мало ли что я зачерпнул с этой водой.

— Ади?..

— Что?..

— Вот ты сказал, что жена твоя беременна?…

— Ну да…

— А раньше ты говорил, что вышел в путь в последний месяц весны.

— Все правильно. В конце зимы она должна родить… Девять месяцев. Что тут такого?

— Но ведь когда ты выходил в путь, ты не знал, что станешь отцом?..

— Не знал, конечно…

— Значит, ваша связь покрывает…

Я задумался как выразиться- какая сторона была Той и Этой… Додумать я не успел — Ади понял без уточнений.

— Ну да, это так…

— И зимой вы переговариваетесь?

— И зимой. Где-то в горах, на одной из вершин есть башня. Там два человека — три четверти года они заперты морозом и снегом и случись беда — помощи ждать им не от кого. Их меняют каждый год, но от этого не легче: надо восстановить, то, что разворотили бури, запастись дровами и едой. И они вот и связывают разные склоны — твой, и тот, что стал моим.

— Тогда объясни, какого лешего мы лезем под горами, если можно за пару мгновений перебросить нас телепортом?..

— Я, знаешь ли, был там с конвоем, что вез им дрова. Там площадка где-то десять на десять вершков. У пика снесли верхушку, чтоб сделать форт. Вероятно, там есть телепорт. Но ошибись мы на пару саженей при фокусировке телепорта, нас выбросит, скажем, на высоте в пару верст. Достаточный полет, чтобы вспомнить всю жизнь.

— Рискованно… — согласился я. — Но не намного опасней нашего шатания.

— Хочешь вернуться и попробовать с телепортом?..

Я покачал головой — начнем с того, что я даже не знал, как возвращаться.

-

В те звуки, что можно было услышать в пещерах, добавился еще один. Сперва он был тихим, далеким, и я почти не обратил на него внимания. Он то становился то громче, то вовсе пропадал.

Я слышал его пару суток, но никак не мог понять, что это. Но затем я услышал его совеем рядом. В пещерах акустика была довольно хорошей, поэтому нельзя, насколько это близко — за соседней стенкой или же за милю от нас.

Одно было несомненно — эти звуки издают живые существа.

Это была не песня, больше это походило на стон. От него шел мороз по коже, становилось грустно.

— А-у-у-у-е-ееее… А-у-у-у-ыыыы… — неслось по коридорам.

Ади оскалился:

— Душевно поют… Надо бы слова запомнить…

— А интересно, о чем они воют?..

— Ну это просто: «Там, высоко, над горой восходит звезда, ее свет дарит тепло. Звезда так прекрасна, но мы ее никогда не увидим, потому что ее свет убьет нас…»

Я все никак не мог привыкнуть к манере шутить Ади:

— Серьезно? — переспросил я.

— Слушай, ну откуда мне знать? Меня что, в школе языку кобольдов учили?.. А вообще… Вряд ли они сами знают, о чем поют. Просто услыхали где-то звук, ноту… Так воет зимний ветер…

Слушали мы их недолго — все же это пение было не тем, кое можно слушать часами.

— Будем обходить, — распорядился Ади. — Вполне может быть, что они так воют с голодухи.

-

Мы действительно попытались их обойти, сделали пару миль темными коридорами.

Но то ли шли не в ту сторону, то ли заплутали, то ли нас просто выследили, но встречи избежать не удалось.

Нас ввело в заблуждение то, что мы перестали слышать их пение, недопустимо расслабились.

И в большой пещере мы попали в засаду. Их подвело нетерпение, они закричали чуть раньше, чем следовало, и вместо того, чтоб испугать нас — предупредили.