Люди этого часа

В а р я. А забыла, что мы с тобой мальчишкам говорили из десятого класса? Когда они решили к нашим пробиваться, прощались. Что ты Боре Цветкову обещала — целовалась с ним в лесу?

Л и д а. Боря Цветков! Тоже нашла что вспомнить! Боря!.. Это же детство было, пойми. Вот тебе восемнадцать лет, ты только на год младше, а детскими представлениями до сих пор живешь. Мальчишки! Мальчишки уже давно с мамами от немцев прячутся. А ты все про клятвы думаешь. Тогда же совсем другая жизнь была. Тысячу лет назад. А с тех пор-то что! Папу убили, мама умерла. На улицу страшно выйти…

В а р я. И ничего не другая жизнь. Жизнь та же самая. Только раньше… Только раньше все праздником шло. А теперь… (Опускает глаза и закусывает губу.) А про Бориса ты не забыла. Вон под подушкой карточку держишь. Вместе со школьными тетрадками у тебя. Показать? (Делает шаг к постели.)

Л и д а. Не надо! Не трогай!

В а р я. Борину фотографию держишь, а сама наряжаешься. Зачем мамино платье вынула? Может, с Тидге в офицерский клуб собираешься? У них сегодня вечер там. Воскресенье.

Лида молчит.

Ну, иди. Только знай, я тебе больше не сестра. И не говори со мной, я тебе не отвечу.

Л и д а (кричит). Нет, заговорю! Ладно. Если на то пошло, я тебе все скажу. Вот ты меня упрекала, про замученных говорила, про расстрелянных. А я тебе все отвечала, что я об этом ничего не знаю. Но это неправда. Я все знаю. Даже больше, чем ты. Ты слышала, что они с красивыми девушками делают? В публичные дома отправляют. А как мучают в гестапо, кто против них идет?

В а р я. Да кто тебя в гестапо-то заберет? Кому ты нужна?

Л и д а. Не я, Варя! А ты! Думаешь, я не догадываюсь, где ты всю неделю пропадаешь? Кого ты сегодня искать ходила? Только знай, кого ты ищешь, тех уже арестовали. И Ваню Попова, и…

В а р я. Молчи! (Оглядывается.) Что ты? Молчи!

Л и д а (зажимает пальцами рот, но продолжает говорить). Я молчу. Я молчу. Варя, но я все понимаю. И что ты домой приносила, я тоже поняла. Но я так не могу, как ты. Я с тобой по одной дороге не пойду. Ты сильная. Тебя пытать станут, ты и пытку снесешь. А я нет. Я все скажу. И то скажу, чего не знаю.

В а р я. Да успокойся! Возьми себя в руки.

Л и д а. Нет-нет, ты мне не говори. Я сегодня в клуб пойду и, может быть, этим тебя спасу и себя спасу. А за тобой уже следят, Варя. Два раза к нам приходил какой-то, дядей нашим назывался.

В а р я. Кто заходил? Что же ты мне раньше не говорила?

Л и д а. Пожилой, Федор Николаевич говорит. Седой. (Бросает случайный взгляд на окно, и на ее лице выражается страх.) Вот! Варя, гляди! Что это? Кто там? (Подбегает к Варе и прижимается к ней.) Смотри в окно. Ой, мне страшно!

Несколько мгновений девушки стоят, прижавшись друг к другу, и смотрят на окно. Затем Варя, решившись, идет к окну. Лида остается на месте. Варя перегибается через подоконник и помогает кому-то влезть на него.

Не надо, Варя! Я закричу! (Бежит к двери и останавливается.)

В а р я. Кто это? Кто?.. Господи, да это, никак, Борис! Боря Цветков… Боря, ты?

Б о р и с  с трудом влезает на подоконник и спрыгивает в комнату. Он в красноармейской форме, перепачканный, босой, без ремня. Руки у него связаны впереди.

Б о р и с. Девчата, штору задерните. (Делает несколько шагов и садится на стул.)

В а р я. Борис, ты?

Б о р и с. Я, конечно. Штору давай.

Варя спохватывается и задергивает штору.

В а р я. Откуда ты взялся, Боря?

Б о р и с. От немцев убежал. Немцы самолет наш сбили и схватили нас двоих. Утром. А я убежал. Часа три назад… Девчата, руки развяжите. И попить дайте. Воды…

В а р я. Ой, опомниться не могу. Лида, ты видишь? Это же Борис.

Б о р и с. Руки развяжите. Затекли.

В а р я. Сейчас. (Бросается развязывать Борису руки.)

Л и д а (несмело подходит к Борису). Боря, это ты?

Б о р и с. Я, Лидок.

В а р я. Проволокой они ему закрутили! Не откручу никак, силы не хватает.

Б о р и с. Кусачки есть у вас? Или плоскогубцы?

В а р я. Лидка, ну иди же помоги!

Варя и Лида вдвоем пытаются развязать проволоку.

Б о р и с. Нету кусачек?

В а р я. Да нет. Не открутим мы. Может, к Федору Николаевичу сбегать? У него щипцы должны быть.

Б о р и с. К какому Федору Николаевичу?

В а р я. Ну, географ наш… Или нельзя, чтобы он знал? Вдруг он спросит, зачем кусачки?