Люди грозных лет

— Андрей, — опять перебил Панченко, — я знаю, ты умеешь говорить и критиковать умеешь. Только огонь твой не по той цели. Наше дело помогать командиру, а не критиковать его. У него есть начальники, они не глупее нас с тобой, и если что, они укажут.

— Товарищ комиссар, я же коммунист! Не могу я молчать, если вижу плохое! Черноярова я нигде не критикую, всегда поддерживаю его. И вам говорю не как своему начальнику, а как коммунисту. Вам проще с ним поговорить, он скорее поймет вас…

— Я с ним тогда поговорю, когда буду твердо убежден, что его действия неправильны. А сейчас считаю твои предположения заблуждением, непониманием роли и сущности единоначалия и советую тебе подумать об этом.

— Семен Прокофьевич…

— Ну что Семен Прокофьевич! Заблуждаешься ты, Андрей. Обдумай все хорошенько и самое главное — вот эти мысли при себе держи, а лучше всего — выбрось их из головы.

— Можно к тебе? — раздался из-за двери бас Черноярова.

— Заходи, заходи, — встрепенулся Панченко, сердито погрозив пальцем Лесовых: — Ни-ни! Ни слова!

С клубами морозного воздуха Чернояров ввалился в землянку и, торчком подавая руку Панченко, а потом Лесовых, густо пробасил:

— Ну, поехали в дивизию, сам комдив, говорят, будет проводить занятия.

— Нет. Не могу, — снова болезненно морщась и кутаясь в полушубок, ответил Панченко, — скрутило меня ночью и глаз не сомкнул.

— А ты водки с перцем, с солью, враз как рукой снимет.

— Ты же знаешь, до водки я не больно охоч.

— Напрасно! Верное средство, — грузно опускаясь на стул, сказал Чернояров, — ну, раз больной, так и доложу. Только неудобно, приказано троим ехать: мне, тебе и начальнику штаба. Может, его взять, а? — кивнул он головой в сторону Лесовых. — Он же твоя правая рука.

— Неплохо и ему съездить, — уклончиво ответил Панченко.

— Давай, — махнул рукой Чернояров, — карандашей набери, бумаги, линейку там командирскую, ну, словом, все как положено. Через час едем.

Лесовых недовольно поморщился и вышел из землянки. Чернояров неторопливо закурил и, пуская густые клубы дыма, продолжал:

— Ну, как тебе нравится начальник штаба новый?

— Вроде парень ничего.

— Да! Видать, боевой. Только приехал и сразу же на передовую. За четыре дня все облазил.

— Да и за дела он здорово берется. Ты видел, какой он порядок в транспортной роте навел?

— А что такое? — настороженно спросил Чернояров.

— О-о-о! Так расчихвостил, аж пыль столбом! Они и повозки и лошадей сгрудили в кучу. Сбруя разбросана, кони грязные. Ну, он и прописал им.

— Положим, не так уж плохо в транспортной роте, — отбрасывая папиросу, мрачно проговорил Чернояров.

— А у разведчиков ты не был сегодня? — не замечая явного изменения в настроении Черноярова, продолжал Панченко. — И он прав: это не разведчики по виду, а что-то среднее между партизанами и кадровыми солдатами.

— Ну, а что, что у разведчиков?

— Прежде всего внешний вид и порядок в землянках. Но самое главное — учеба! Они же у нас как барчуки жили — никаких занятий.

— Да! Ну ладно, — резко обрывая разговор, встал Чернояров, — раз в дивизию не едешь, за меня оставайся. И командуй, командуй! Особенно почаще в батальоны звони, не ослабляй вожжи.

Чернояров вышел, по привычке осматриваясь по сторонам и проверяя, все ли из его хозяйства, что окажется перед глазами, стоит на месте и стоит так, как должно. Разговор о Поветкиие не то что возмутил, а просто вызвал так хорошо знакомое чувство недовольства, когда в его собственные дела вмешивался кто-то другой. Конечно, начальник штаба не был посторонним человеком в полку, и все, что сделал он, было правильным и целесообразным, но Черноярову было не по себе от одной лишь мысли, что сделал это не он сам, а другой, совершенно новый человек в полку. С первой встречи Поветкин понравился Черноярову ровным, спокойным характером, рассудительностью и простотой в разговоре. Он был равного с Чернояровым звания, к тому же окончил сокращенный курс академии и не кичился этим, а держался с Чернояровым как подчиненный с начальником. Это особенно подкупало Черноярова.

«А въедлив, въедлив в дела, — думал он о Поветкине, — и транспортников разогнал и разведчиков в божеский вид привел. Да, а почему он ничего не доложил мне?»

Проходя краем оврага, Чернояров увидел, что котлован, где раньше стояла кухня, теперь пустовал. Так же были пусты и два соседних котлована, где раньше стояли грузовики хозяйственной части.

— Верловский, — крикнул он, увидев выглянувшего из землянки помощника по материальному обеспечению, — иди-ка сюда!

— Слушаю вас, — вприпрыжку подскочил Верловский.

— Где твоя кухня и машины?

— Новая метла вымела, — отчеканил Верловский, вытягиваясь перед Чернояровым.

— Ты мне чертовщину не городи! — прикрикнул Чернояров. — Что за новая метла?

— Начальник штаба новый. Выгнал отсюда и приказал в дальнем овраге и кухню и машины поставить.

— В дальнем овраге, говоришь? — переспросил Чернояров.