Люди и чудовища

В этот раз все случилось быстрее, но метаморфозу видели только глаза Керса. Дар молчал, словно бы ничего магического не было в том, как чудовище падало в самое себя, становясь все меньше и меньше, пока не скрылось полностью в высокой прибрежной траве.

Нисса наклонилась, подняла чудовище — которое сейчас, уменьшенное, чудовищно уже не выглядело, — и положила себе на плечи, словно экзотического змее-ящера. Очевидно, вес существа уменьшался пропорционально его размеру.

Керс наблюдал, как хозяйка прохаживается по берегу и что-то тихо воркует, поглаживая змее-ящера по чешуйчатой голове. Наблюдал, а в его собственной голове теснились мысли. Сомнения. С таким трудом принятое решение заменялось иным. И иным. И иным…

Предать правителя, как он опрометчиво пообещал?

Или — предать спасителей?

А может, просто сбежать?

Третий вариант казался самый простым, но на самом деле таил не меньше опасности, чем первые два.

Если план чудовища (или это все же был план его хозяйки?) провалится, тэрэсэ Сияющего Ока вытянут из Ниссы все. В том числе все о спасенным ею человеке. Хватит ли им этого, чтобы понять, кто на самом деле прячется под именем Керса? Своим маскарадом Керс рассчитывал обмануть обычных ищеек. Тэрэсэ правителя были совсем другой историей…

Предать правителя?

План чудовища — проникнуть во дворец и заставить Сияющее Око «побеседовать» — мог в своей наглости и сработать. Особенно если (и это было очень большое «если») хозяйка чудовища не просто так звала его «Великим Уррием».

Предать спасителей?

В благодарность за это правитель мог помиловать Керса и даже приблизить к себе. Правитель очень ценил собственную жизнь и тех, кто помогал ее сохранить…

Нисса, на что-то отвечая, негромко рассмеялась. Словно прозвенел волшебный колокольчик. Ее большие ясные глаза сияли, нежный румянец играл на щеках… Взгляд Керса скользнул ниже, лаская очертания ее фигуры, так хорошо угадывавшейся под походной одеждой.

Красива…

Настолько красива, что даже отсутствие волос не портило ее красоту. Красива — и ничуть не похожа на девушку, отвергнувшую Керса ради другого.

Позволить такой красоте попасть к палачам правителя? Сама мысль об этом казалась почти святотатством.

Так что же делать?

Предать правителя?…

Предать спасителей?…

Сбежать самому?…

Глава 12

Первым, что он ощутил, было тепло. Наконец-то тепло.

Венд открыл глаза, но не смог ничего увидеть. Темнота казалась абсолютной — словно в могиле. Сел, ощупывая вокруг себя все, пытаясь понять, где он. Пол, по ощущениям, был просто утоптанной землей.

Венд медленно поднялся, постоял, привыкая к ново-старым ощущениям в ногах, к самой возможности ходить, и вслепую побрел куда-то. Наткнулся на стену — которая крошилась под пальцами — и пошел, опираясь, вдоль нее. А потом стена под руками Венда вдруг шевельнулась, покачнулась, и вытолкнула его наружу, в холод и яркость дня.

И тут Венд проснулся. В этот раз — по-настоящему.

Яркостью был огонь, горевший в очаге, рядом с которым он лежал. Холодом — все остальное.

Первым делом Венд подвинулся к огню ближе, протянул к нему руки… Разница температур ощущалась, но не так сильно, как должна была. Стало быть, яд метели вышел не до конца…

— Очнулся! — изумленно сказал за спиной незнакомый детский голос. Венд вскочил, развернулся — и едва не упал. От резкого движения потемнело в глазах, а ноги разом налились свинцовой тяжестью.

— Кто ты? — спросил Венд, яростно моргая, пытаясь избавиться от темноты. — Откуда ты здесь взялся?

Зрение вернулось, и воин торопливо поправился:

— …взялась?

— Это мое место, — девочка, лет десяти на вид, по одежде и внешнему виду типичная кочевница, сделала широкий жест рукой, показывая на то, что их окружало, и добавила. — Я не буду спрашивать, откуда ты тут взялся, я и так знаю. Ресан рассказал.

— А где он сам? — Венд огляделся. В прошлый раз, побитому ядовитой метелью, ему было не до того. Сейчас стало интересно.

Помещение, в котором они находились, оказалось огромным, его стены, пол, потолок — сделаны из каменных блоков, подогнанных друг к другу с идеальной точностью. Ни один камень не выпал из предназначенного для него места. А ведь Венд слышал, что крепости в Степи были построены еще до Великих Сумерек. Пять тысячелетий назад? Шесть? Назвать это руинами не поворачивался язык.

— Ресан сказал, что должен кое-что посмотреть, — ответила девочка.

Венд нахмурился, пытаясь представить, что именно Ресану могло понадобиться смотреть в старой крепости, и потом с опозданием осознал то, что должен был понять сразу:

— Ты говоришь на языке Империи! Откуда ты его знаешь? И вообще, кто ты?

— Какая разница? Просто знаю, — маленькая кочевница пожала плечами. — Можешь называть меня Туай.

Туай? На языке тууров это означало «Находка». Странное имя для ребенка.

— Очнулся! Живой! — распахнулась дверь и Ресан торопливым шагом вошел в зал. — Как я рад!

И, подбежав к Венду, порывисто обнял его. Воин неловко вернул объятие:

— Ведешь себя так, словно я вернулся с того света.