Люди и положения (сборник)

П р о х о р. Мое почтение, Александр Гедеонович. Что на станции делаешь?

С а ш а. Из имения послали путешественника французского, писателя, встретить.

П р о х о р. Ну что ж. Хорошее дело.

С а ш а. Мочи моей нет, Прохор Денисович. Круглые сутки, день и ночь подряд сдерживаться, поддакивать, притворяться. Будь моя воля, заложил бы я пороху бочку подо все их мироустройство, поднес бы фитиль горящий и всю эту музыку пустил на воздух.

П р о х о р. Зачем ты меня в свои заветные думы вводишь, заговорщик? Я тебе уже говорил однова, мы люди разные. Ну, приключился такой грех неизгладимый, страшный, Гедеона Васильевича насмерть пес затерзал, значит, всех псов надо истребить на земле, чтобы вовсе не было собак на свете?

С а ш а. Ах, при чем тут отец и его смерть, как ты непонятлив, Прохор. Я о том, как устроена жизнь кругом, говорю. Это вещи непростые. Нельзя о них судить так с кондачка. Это продумать надо. Об этом книги написаны, труды.

П р о х о р. Знаю я эти рассуждения. Со мной твоих мыслей люди в тюрьме сидели, каторгу отбывали. Просвещали. Наслушался. Обнищала Русь помещичья сама и нищих развела. Сейчас над ней солнце взойдет. Сейчас будет время людей самодельных, вроде меня, оборотистых, жадных до работы. Они Россию поправят. Дай ты мужику после воли очухаться, на ноги стать, к свету подняться. Не можете вы видеть, чтобы кто-нибудь своими трудами богател, был себе хозяином, ни в ком не нуждался. Все вы за спасенье души его опасаетесь. Не попадет он тогда живым на ваше новое небо безбожное, выдуманное, книжное, раскольники наизнанку, ханжи и пустосвяты.

Занавеска отдергивается. В отверстии арки проезжающие военные , смотритель Кубынько , Ксенофонт с Евсеем и Черноусовым , Дюма, Евстигней Кортомский , генерал Облепихин и великий князь .

К у б ы н ь к о. Вот человек, ваше императорское высочество, о котором я вам осмеливался докладывать.

В е л и к и й   к н я з ь. Весьма приятно. (Прохору.) Про тебя тут говорят, ты штуки откалывать горазд? С горы на гору на тройках по воздуху перелетаешь, как Змей Горыныч?

П р о х о р. Чудесами промышляем, ваше высочество. Окромя чудес, никакой другой отраслью не занимаемся. Изволите приказать, духом перенесем в Пятибратское.

В е л и к и й   к н я з ь. Я бы не прочь, однако, вперед перекусить, подкрепиться у тебя.

П р о х о р. Чем Бог послал. Покорнейше просим осчастливить.

В е л и к и й   к н я з ь. Какие ответы меткие и сочные. Вы не согласны, генерал?

О б л е п и х и н. Бойкие до чрезвычайности.

В е л и к и й   к н я з ь. Скоро, скоро разогнешь ты свою измученную спину, скоро подымешься к полной славе, наш бедный, самобытный, талантливый народ.

К о р т о м с к и й. Простите за дерзость, ваше императорское высочество, такая картина, жулик он и вор, этот черный люд, и недостоин ваших августейших похвал. А также этот маклак, кабатчик Прохор, сеченый зад. А лучше как член, такая картина, благополучно царствующего императорского дома, освятивший своим проездом наше почтовое захолустье, позвольте в моем лице…

В е л и к и й   к н я з ь. Боже, как тяжело. Скорее, пожалуйста.

К о р т о м с к и й. Верноподданнейше повергнуть к вашим стопам голос истинного дворянства.

В е л и к и й   к н я з ь. Да кто вы сами такой? Как вы осмеливаетесь перебивать меня и давать мне советы?

К о р т о м с к и й. Имею счастье представиться: опустившийся местный дворянин Евстигней Кортомский, в наш страшный век всеобщего неверия, такая картина, доведенный до прискорбного порока и падения.

В е л и к и й   к н я з ь. Ничуть не страшный век. Я не согласен. Наоборот, чудесный, великолепный век, полный захватывающих обещаний, прекрасное, заманчивое время.

К о р т о м с к и й. Опустившийся дворянин, впавший в бедность, такая картина.