Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Решение о судьбе тела умершего осужденного затянулось. Вероятнее всего, доложив ситуацию главе государства, Иван Дмитриев-Мамонов «с присудствующими господами штап- и обор-афицерами» стали ожидать высочайшего указания. Однако император Петр Великий решать вопрос о теле покойного взяточника не спешил.

В конце концов следственная канцелярия решила действовать самостоятельно. 9 декабря 1723 г., приняв во внимание приговор Нижнего воинского суда (хотя формально и не утвержденный еще ни Военной коллегией, ни главой государства), заседавшие в Санкт-Петербурге следователи И. И. Дмитриев-Мамонов, И. М. Лихарев, Е. И. Пашков и И. И. Бахметев вынесли постановление о том, что «бывшаго томского каменданта Романа Траханиотова надлежит мертвое тело повесить». Заодно следственная канцелярия предписала осуществить конфискацию имущества Р. А. Траханиотова, а его слуг мужского пола отдать в солдаты[850] (поскольку в данном случае следственная канцелярия опиралась на все тот же приговор Нижнего воинского суда, не вступивший в законную силу, она, строго говоря, превысила свои полномочия).

По непостижимому совпадению в тот же день 9 декабря 1723 г. в том же Санкт-Петербурге император Петр Великий во время посещения Вышнего суда между иного распорядился: «Тело умершего Рамана Траханиотова, по учиненному приговору, за вины ево повесить. И генералу-маеору и лейб-гвардии маеору господину Дмитрееву-Мамонову с товарыщи учинить о том по вышеписанному его императорского величества указу»[851].

Ситуацию эту нельзя не признать фантасмагорической. Особенно если учесть, что Вышний суд располагался тогда в Зимнем дворце («Зимнем доме»), а следственная канцелярия — в Петропавловской крепости. То есть напротив друг друга на разных берегах Невы. А еще если принять во внимание, что одним из судей Вышнего суда являлся И. И. Дмитриев-Мамонов (правда, на заседании суда 9 декабря 1723 г. он отсутствовал[852]).

Как бы то ни было, осуществив бюрократический синтез собственного постановления и государева указа, следственная канцелярия вынесла 19 декабря 1723 г. окончательное решение: «Тело умершего Романа Траханиотова, по прежнему их приговору[853] сего декабря 9‐го числа и по… его императорского величества имянному указу, за вины ево в Москве в пристойном месте повесить»[854]. Попутно канцелярия повторила решение о проведении конфискации имущества Р. А. Траханиотова (что было, вероятнее всего, в этот раз согласовано с императором в устной форме). Подробности «эксекуции», проведенной с трупом бывшего томского коменданта, остались неизвестными.

Остается добавить, что очень скоро Петру Великому довелось вновь рассматривать вопрос об имуществе Романа Траханиотова. Это было связано с тем, что в 1710‐х — первой половине 1720‐х гг. общепринятой практикой являлось вознаграждение следователей частью конфискованного имущества лиц, уголовные дела которых они расследовали. Из числа следователей канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова о пожаловании «отписным» имуществом Р. А. Траханиотова взялся хлопотать гвардии майор И. М. Лихарев, внесший значительный вклад в расследование преступлений сибирских администраторов[855].

Хлопоты эти Иван Лихарев начал при жизни бывшего коменданта, когда его имущество было еще не конфисковано, а находилось лишь под обеспечительным арестом, наложенным следственной канцелярией. Как явствует из челобитной И. М. Лихарева от июня 1723 г., будучи заслуженным фронтовиком и потомственным дворянином, он владел всего лишь 33 крестьянскими дворами, разбросанными по разным уездам, и не имел недвижимости ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге. В свою очередь, Роман Траханиотов имел в собственности 263 крестьянских двора, четыре усадебных дома и уже упоминавшийся дом в Москве («с каменными полаты», на Никитской улице). Еще 57 крестьянских дворов числились как приобретенные женой бывшего коменданта[856] (очень возможно, на средства, добытые Р. А. Траханиотовым преступным путем).

Просьбы И. М. Лихарева хотя и не сразу, но были услышаны главой государства. На новой челобитной гвардии майора, поданной в январе 1724 г., 2 февраля 1724 г. Петр Великий начертал по нижнему полю: «Учинить по сему»[857]. В итоге И. М. Лихареву оказались пожалованы половина «отписных» деревень покойного взяточника, а также его московский дом[858].