Люди из Претории

- Куда они, черт возьми, его запрятали? - В голосе ее звучало отчаяние. - Я была повсюду.

- Спокойней, Лора, - сказал Проныра. - Дело и без того усложняется с каждым часом. - Он встал и подошел к ней: - Не поужинать ли нам? Заодно и поговорим.

- Я бы сейчас выпила чего-нибудь.

- Ну, пошли! - Проходя мимо ночного редактора, Проныра не смог сдержаться: - Если завтрашний номер не разойдется из-за этой брехни министра финансов, я буду очень рад - так вам с шефом и надо!

Ночной редактор пропустил колкость мимо ушей.

- Вот проклятая газетенка! - сказал Проныра, когда они с Лорой устроились за столиком в ресторане "У нас без шика". - Всем начхать на такое сенсационное дело.

- Ты, Проныра, свихнешься на сенсациях. - В ее голосе он уловил горечь. - И меня ты послал кружить по всему городу в поисках Шэйна тоже ради своей сенсационной статьи. А на людей тебе наплевать.

- Ну знаешь ли, это моя работа. С годами учишься не принимать события близко к сердцу.

- Что значит "не принимать события близко к сердцу"? Шэйна ранили. Я понятия не имею, где он... может, его и в живых уже нет, а ты говоришь "не принимай близко к сердцу"! Что я, по-твоему, бревно бесчувственное?

- Одно пойми. Все, что я делаю, не может повредить ни тебе, ни Шэйну. На это я не способен.

- Но признай, Проныра, будь честным - ведь, кроме будущей статьи, для тебя сейчас ничто значения не имеет.

Прежде чем ответить, Проныра помолчал.

- Лора, я журналист. Это моя профессия. Новости - главнее всего, или люди - главнее всего, но не просто люди, а мои читатели. О них я и пекусь. Ничего не могу поделать с собой, Лора, такая уж работа.

- Подобная точка зрения на журналистику мне претит, - в сердцах сказала Лора.

Проныра и Лора спорили о назначении и роли журналистики и раньше, причем споры обычно сводились к одному: отдавать приоритет материалам или людям? Она всегда предпочитала людей. Однажды она сказала: "Это единственно достойный взгляд". У него сомнений тоже не существовало: главное - события, факты.

- Лора, у нас в руках грандиозный сюжет, - заявил он, когда они заказали ужин. - Шэйна ранили, но есть основания полагать, что сначала он убил ученого-беглеца. Стрелял в Шэйна, вероятно, один из агентов, охранявших ученого.

- Откуда тебе известно, что ученый убит?

- Только что полиция отвезла его тело из "Хилтона" в городской морг.

- Так поздно?

- Да, так поздно. Я проводил их до дверей морга. Невероятная история, Лора. Беглец, спасающийся от белого расистского режима, вверяет свою жизнь кенийским органам безопасности, а на следующий день южноафриканский агент убивает его у них под носом.

- Шэйн не агент! - взвилась Лора.

- Откуда ты знаешь?

- Просто догадка, как бы ты сказал, - отрезала Лора тоном, не терпящим возражений.

- Я-то стараюсь следовать логике. Допустим только, что Шэйн южноафриканский агент. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, не успел беглец связаться с нашими людьми, чтобы получить разрешение на проезд, как южноафриканская разведка узнала об этом. Она узнала, каким рейсом он прилетит в Найроби, вошла в контакт с Шэйном и передала ему инструкции. Значит, вся кенийская разведка нашпигована южноафриканцами. Если наши могли провалить такое простое дело, на что они вообще способны?

- Повторяю тебе: Шэйн не агент, - твердила Лора. - Если южноафриканцы знали рейс, которым летел тот парень, почему они не посадили одного из своих в самолет, чтобы прикончить беглеца? К чему затевать стрельбу в отеле, в центре города, на глазах у толпы кенийских агентов? В этом нет ни капли смысла, и ты это знаешь.

- Как же ты объяснишь тогда, почему Шэйн убил ученого?

- Как мне кажется, ученого-беглеца вообще не существует. Мне приходится верить тебе на слово, но у тебя нет ни единого доказательства.

- В таком случае можешь считать, что Шэйн не был ранен в "Хилтоне" и полиция не увозила его в "скорой". Здесь тебе ведь тоже приходится верить на слово.

- Да, пожалуй, - согласилась она. - О боже! Куда он подевался? Я была у него, но никого не застала, а обычно он во второй половине дня сидит дома.

- Поискала бы в клубе "Холлиан", раз мне не веришь, - сказал Проныра. Может, он заходил туда.

Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Лора жевала вяло, без аппетита.

- Что ты теперь затеваешь, Проныра? - спросила она наконец.

- Я затеваю? Ты о чем?

- Завтра ты напишешь статью. Что ты намерен в ней сказать?

- Статья, как я надеюсь, будет предельно откровенной...

- Нет, Проныра, не то. Я хотела знать, что ты напишешь о Шэйне.

- Дойдет до него дело, тогда решу. Мне осталось еще заколотить один гвоздик, прежде чем статья будет готова. Потом решу, что делать.

- Проныра, поверь мне, пожалуйста, - умоляюще произнесла она. - Шэйн не южноафриканский агент.

Он взглянул на нее и улыбнулся:

- Ты ничего не ешь, Лора. Твой ужин остынет.

7

На следующее утро, в семь сорок пять, Проныра был уже в редакции и первым делом заглянул к фотографам.

- Где этот индийский олух? - спросил он, входя в лабораторию.

- К вашим услугам, эфенди, - приветствовал его Мухаммед Якуб, сгибаясь до земли в шутовском поклоне.