Люди – книги – люди. Мемуары букиниста

Несмотря на то, что в наш магазин приходило много всякого народа, все же, видимо, это был какой-то совершенно определенный круг людей, потому что происходили, казалось бы, немыслимые встречи. Ну, например, продавалась у нас библиотека знаменитого покойного латиниста профессора С. И. Радцига. Слухи о том, что будут продавать его библиотеку, давно ползли по Москве, и товарищи латинисты-эллинисты то и дело насиловали нас по телефону вопросами, когда она, наконец, поступит в продажу. Елена Павловна и Александра Фроловна долго обрабатывали эту огромную библиотеку. Наконец, великий день наступил. Это был как раз конец января 1969 года. Зима тогда была снежной и морозной. Латинисты прибежали к дверям магазина часам к восьми, а открывали мы его в десять. Они стояли, переругиваясь в очереди, на морозе. Мы тоже пришли пораньше, пробились сквозь латино-греческую толпу, разделись, освободили стеллажи у самой витрины, справа от кабинета директора, и выставили на эти стеллажи радциговские книги. В магазин, разрумянившись от мороза, вошла Елена Павловна в своей красивой шубе и изящной меховой шапочке. Её темные глаза казались ещё темнее на красивом розовом лице. Своим детским голоском Елена Павловна сказала:

– Девочки, ну пустите вы их хоть в тамбур. У вас ведь там профессора мерзнут.

Кто-то из наших дев пошел открыть дверь, чтобы запустить эту алчущую свору в тамбур. Латинисты хлынули в него и не поместились, передних вытолкнули из тамбура прямо в торговый зал, и они там стояли, робко переминаясь с ноги на ногу, ожидая момента, когда можно будет кинуться к полкам. Наконец, их пригласили пройти, и первыми у стеллажей оказались супруги Заславские. Насколько я помню, сам Заславский был учеником Радцига, может быть, его жена тоже. Они прочно укрепились за прилавком, и никого другого девчонки туда пока пропускать не собирались, во избежание краж. Я наблюдала за этой сценой с чувством глубокого удивления. Я только пришла на практику и никак не могла понять, какую такую ценность представляют собой эти потрепанные на вид книжки, почему они столько стоят и как могут люди выкладывать за них буквально астрономические суммы. Супруга Заславского вгромоздилась на высокую стремянку и «реяла» на ней, как синее знамя (на ней была синяя кофта от лыжного костюма и шапка-ушанка). Она не слезала с неё часа два, прочесывая верхние полки и сметая с них чуть ли не всё подряд. Сам Заславский, маленький и незаметный мужчина, копался на нижних полках и под прилавком. Куча отобранных ими книг росла на глазах. А остальные латинисты, скрежеща зубами от ненависти, бродили по магазину, ожидая своей очереди подобраться к тем крохам, которые должны были остаться после этого мамаева разорения. Какая-то из латинских дам, темноволосая, интересная, подошла к нам и стала жаловаться трагическим шёпотом:

– Нет, вы только посмотрите на этих Заславских. Они же гребут всё подряд. Нам ничего не останется.

И мне стало её искренне жаль, хотя я по-прежнему не понимала, как можно страдать по поводу этих старых книг.

Среди слоняющихся по магазину латинистов я заприметила сравнительно молодого человека, лет 35, лицо которого казалось мне странно знакомым. Я долго стеснялась, прежде чем обратилась к нему:

– Простите, пожалуйста, вы не приходили к Татьяне Львовне Ждановой?

Я имела в виду свою тетю, старшую сестру моего отца, в честь которой он меня и назвал. Молодой человек покачал головой и сказал:

– Нет, я у неё не был, но знаю её внучку. А о Татьяне Львовне много слышал от Юдифи Матвеевны.

Вот те на! Юдифь Матвеевна была приятельницей моей тетушки и обучала маленькую Танюшку, мою двоюродную племянницу, латыни, чему я страшно завидовала. Но почему я выбрала именно этого мужчину? Там было много и других. Интересное совпадение, не правда ли? Конечно, этот круг (я имею в виду круг латинистов-эллинистов) достаточно узок, и все так или иначе друг друга знают, но всё же это было удивительно.

Могу рассказать и о другом случае. Моя самая близкая подруга Надежда Севницкая в свое время закончила городские курсы английского языка. Она много раз упоминала в разговоре своего преподавателя Виталия Израилевича. Прошло лет десять с тех пор, как она что-либо слышала о нем. И вот однажды Надя пришла ко мне в магазин, прошла в товароведку и уселась рядом поболтать, благо «продавателей» в это время почти не было. Какое-то время мы с ней поболтали о том о сем, а потом к моему окошку подошёл молодой человек и спросил, можно ли сдать учебники английского языка.

– Давайте посмотрим, – сказала я.

Молодой человек начал выкладывать из портфеля книги. Вдруг я увидела, как Надя медленно приподнимается со своего места и протягивает руку к учебникам.

– Простите, скажите, пожалуйста, чьи это книги?

– Соседа нашего. Он был преподавателем, а теперь вот умер.

– Виталий Израилевич?

– Да. А вы откуда знаете?

– Я у него училась. Я сразу узнала его книги, я их так хорошо помню.