Люди Кода

Может быть потому, что Людмила находилась ближе всех к Мессии, а может, потому, что читала его мысли, но в момент исчезновения Ильи Давидовича она, как и он, ощутила грубый удар по затылку, прервавший чтение возникавшего из подсознания текста. Мессии уже не было рядом, но в мыслях Людмилы текст продолжал звучать — несколько слов, уже воспринятых Ильей Давидовичем, но еще не произнесенных вслух.

В начавшейся суматохе Людмила участия не принимала. Она была рада, что на нее не обращают внимания, она бы не вынесла, если бы ее начали расспрашивать. Тихо выскользнув из студии, заполнившейся хасидами, она нашла дорогу в Большой кабинет, но здесь совещались несколько военных и полицейских, Людмила прикрыла дверь и пошла вдоль коридора в поисках комнаты, где можно было бы уединиться и привести в порядок мысли.

Людмила не испытывала ни страха, ни даже легкого испуга. Она чувствовала себя в чем-то выше суетившихся людей, еще не знавших того, что знала она; правда, в ту минуту она еще не подозревала, что именно она знает. Просто ощущение — и все.

В холле у лестницы стояли два кресла, обращенные друг к другу, будто специально подготовленные для приватной беседы. Людмила опустилась в одно из них, закрыла глаза и ясно представила, что Мессия сидит в кресле напротив, она ощутила на себе его взгляд, а слова, произносимые им, прозвучали отчетливо и ясно:

— Извини, что так получилось. Не я виноват. Жаль, что не успел закончить воззвание. Миссия завершилась. Начинается Исход. Впереди пустыня, завоевание земли, текущей молоком и медом. История не повторится. Она только сейчас начнется в том виде, в каком была задумана. Я был слаб. Жаль, что ухожу сейчас, когда ощутил силу. Такое счастье — быть сильным. И так печально — уйти. Прости.

Слова перестали звучать, но Людмила слышала иные слова, которые не звучали, а направляли. Мир многомерен, человек всегда существовал во множестве измерений, не подозревая о том, пока был скрыт Код, а теперь ей известен путь, который позволит ей, наконец, не только войти в Землю обетованную, не только понять, где эта Земля расположена, но и обрести в Земле, текущей молоком и медом, своих близких, ушедших туда прежде нее.

Там ее ждет Андрей.

* * *

Ждал ли он ее?

Когда мама вдруг по уши втрескалась в Мессию, Андрей понял это прежде, чем она сама — он ясно увидел, как засияли голубым ее мысли, и как сияние поплыло по воздуху к голове Мессии, и как оба сияния соединились, образовав нечто, подобное кокону, в котором мама и Мессия мгновенно утонули.

Стало скучно. Мессия посмотрел на него над головой матери, и Андрей понял, что третий лишний. Неплохо бы погулять. Только не здесь. По дому не погуляешь — кругом блуждают люди в черных шляпах и с фанатичными взглядами. На улице не погуляешь тоже — под мысленным присмотром матери. И он ушел. Это оказалось так легко, что он, кажется, впервые за много дней искренне удивился.

Андрей стоял на лесной поляне. С неба жарило, но солнца он не видел из-за сплошной желтовато-серой облачности. Деревья тоже были не настоящими

— бурые кривые стволы, рыжие кроны, желтые листья. Можно было бы назвать лес осенним, если бы не цвет веток. А трава под ногами и вовсе выглядела нарисованной, потому что каждая травинка имела свой цвет.

Он не боялся. Ему было любопытно. Это ощущение оказалось непривычным, и Андрей подумал, что нужно сохранить его подольше — оно ему нравилось.

Он наклонился и сорвал травинку. Пришлось вырвать ее с корнем, травинка оказалась подобна нейлоновому шпагату — такая же тонкая и скользкая. Холодная. И все равно от нее шел жар, и это было удивительно. Андрей держал на ладони холодную травинку, ощущал кожей лица исходивший от нее жар и удивлялся. Минуту спустя он удивлялся тому, как могут деревья расти не вертикально вверх, а под углом, будто наклоненные ветром. Пройдя метров десять, он начал удивляться тому, что деревья что-то тихо шепчут, слов он не разбирал, да и не слова это были, а мысли; удивительное дело — мысли деревьев.

Андрей прислушался. Шепот обволакивал, в нем можно было утонуть, он представлялся тяжелой жидкостью, и Андрею пришлось остановиться — шепот сковывал движения. Он подумал, что останется здесь до тех пор, пока не поймет, чего хотят от него деревья. Если они чего-то хотят.

Понять нужно было быстро, потому что любопытство гнало Андрея вперед, ему казалось, что, пройдя лес и выйдя с противоположной стороны, он встретит мать. Могла она остаться там, с этими хасидами, хоть и милыми, но чужими? Конечно, нет, она непременно устроит бунт, потребует назад сына, а Мессия не сможет ей помочь, и тогда она отправится за Андреем сама.