ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

— Вы знаете, что такое фальшивая печать? За это же в тюрьму сажают. А у меня там нет приятелей. Знакомый перебил его:

— Человек предлагает 500 рублей. Мне 20 процентов за комиссию. И никто не будет знать…

Гравер соблазнился и, на следующий день, встретился на улице с "заказчиком". Через некоторое время ему заказали вторую печать. Попался он на пятой.

— Я же знал, что эта грязная история кончится посадкой, — жестикулируя утверждает Семен Борисович. — Ведь мы же, граверы, всегда ходим под стеклышком. За нами всегда хвосты. И они меня таки посадили. А что я мог поделать? Вы бы, на моем месте, не соблазнились?

— Не знаю.

— Вы себе представляете, что такое 500 рублей для моей семьи? На них я мог кормить детей не одним черным хлебом…

В тюрьме Прицкер сидит второй год. Следствие по его делу затянулось. Энкаведисты хотят "выбить из него" показания, обвиняющие всю артель "Красный гравер "в изготовлении фальшивых печатей для "врагов народа". Он упрямится и кое-как выдерживает "методы физического воздействия".

Своей профессиональной деятельностью Прицкер продолжает заниматься и в тюрьме. Уголовники с воли тайно передают ему оттиски нужных им печатей, куски резины и пробки и крохотные ножички, искусно сдеданные из лезвий для безопасных бритв. Забившись в уголок, гравер режет печати, а урки следят за тем, чтобы ему не помешали тюремщики.

Семен Борисович не только искусный резчик, но и весьма оригинальный художник. Образец своего искусства он продемонстрировал на листе бумаги с текстом

предварительного обвинения по моему делу.

— Дайте мне на минуточку вашу обвиниловку, — как-то попросил он.

— Зачем она вам? — удивился я.

— Интересуюсь печатью управления НКВД. Я исполнил его просьбу. Несколько секунд Семен Борисович внимательно рассматривал печать, затем плюнул на ладонь и быстро стал что-то рисовать на ней огрызком химического карандаша. Закончив рисунок, он положил лист бумаги на стол и придавил его ладонью.

— Как вам нравится такой фокус? — спросил он, подавая мне бумагу.

На ней красовались две совершенно одинаковых печати управления НКВД…

За каждый выполненный Прицкером "заказ" уголовники аккуратно платят его семье 500 рублей.

— Что еще нужно заключенному и многосемейному еврею-граверу? Это же солидное дело. Я в тюрьме готов сидеть сто лет. Наши урки умеют ценить специалистов, — подмигивает мне "печатных дел мастер".

6. "Комик"

Новый арестант переступил порог камеры. Староста вгляделся в него и, с ленивым спокойствием, сиплым баритоном приказал уркам:

— Братишечки! Навешайте ему!

Урки вскочили с пола и стаей бросились на арестанта. Он дико взвыл и заметался у двери. Его повалили на пол и началось избиение. Били не сильно, но до крови из носа и синяков на физиономии. Человек извивался на полу и тоненьким, почти детским дискантом, захлебываясь и плача, выкрикивал:

— Урочки! Жулички! Родненькие! Миленькие! Не бейте! Больше не буду!..

Только Федор Гак, Семен Борисович да Яшка не принимали участия в избиении. Я попробовал заступиться за новичка, но сильным толчком локтя в бок староста отбросил меня в сторону и звучно просипел:

— Не лезь, Контра! Ему за дело навешивают. Избиение продолжалось несколько минут, пока Федор не остановил урок. Окровавленный человек, всхлипывая и лихорадочно стуча зубами, пополз в угол камеры. Староста, отхаркнув, метко чвыркнул плевком сквозь зубы на оголенную спину наказанного и произнес сипло, вполбаритона:

— Это тебе, гадюка, на первый раз. А замечу стук — велю дать отбивные по ребрам…

В воровском жаргону имеются десятки определений битья. Навешать, значит побить до крови, но не особенно сильно. Выбить бубну — это уже посильнее, с потерей зубов или повреждением носа. Отбивные по ребрам — избиение с переломом их. Сыграть в футбол — бить ногами, давать по кумполу — бить по голове, посадить в кресло — отбить печень, вложить на совесть — избить до полусмерти или искалечить,

За что же били нового арестанта? Расспросив заключенных, я узнал это во всех подробностях. Оказалось, что он среди уголовников пользуется известностью неисправимого "стукача", т. е. доносчика. Доносы же в уголовном мире квалифицируются, как самое тягчайшее преступление.

В пятигорской тюрьме он сидит почти год и при переводе из одной камеры в другую сейчас же подвергается там избиениям со стороны урок. Бьют его с профилактическими целями; чтобы меньше "стучал"!

— Это же мировой стукач, каких мало. Жить без стука не может. У него такая лягавая душа. Он надзирашке только глазом мигнет, и уже стук получается. Его, суку, каждый день лупить надо, — говорили мне урки.

По национальности новый арестант Иван Силкин был зырянином и до тюрьмы занимался профессией "комика".